Xapуки Мураками
Перевод с японского Ивана и Сергея Логачевых
Библиотека OCR Альдебаран: http://www.aldebaran.ru/
- Ну?
- Так у нас все точно так же устроено. Дождь идет - цветы цветут, нет дождя - вянут. Ящерицы жрут жуков, мошек разных, а сами птицам на корм идут. А конец у всех один - все умирают и остается одна оболочка. Исчезает одно поколение, на его место приходит другое. Таков порядок. Все живут по-разному, по-разному и умирают. Но это не имеет значения. После нас остается лишь пустыня. Пустыня и больше ничего.
- А на запад от солнца - там что?
- Есть места. Ты слыхал о такой болезни - сибирская горячка?
- Не приходилось.
- Я когда-то о ней читала. Давно. Еще в школе, классе в
восьмом-девятом. Не помню только, что за книжка... В общем, ею болеют в
Сибири крестьяне. Представь: вот ты крестьянин, живешь один-одинешенек в
этой дикой Сибири и каждый день на своем поле горбатишься. Вокруг - никого,
насколько глаз хватает. Куда ни глянь, везде горизонт - на севере, на
востоке, на юге, на западе. И больше ничего. Утром солнце на востоке взойдет
- отправляешься в поле; подойдет к зениту - значит, перерыв, время обедать;
сядет на западе - возвращаешься домой и спать ложишься.
- Да, не то что бар держать на Аояма.
- Да уж, - улыбнулась Симамото и чуть наклонила голову. - Совсем не то.
И так каждый день, из года в год, из года в год.
- Но зимой в Сибири на полях не работают.
- Зимой, конечно, отдыхают, - согласилась она. - Зимой дома сидят, там
тоже работы хватает. А приходит весна - опять в поле. Вот и представь, что
ты такой крестьянин.
- Представил.
- И приходит день, и что-то в тебе умирает.
- Умирает? Что ты имеешь в виду?
- Не знаю, - покачала головой Симамото. - Что-то такое... Каждый день
ты видишь, как на востоке поднимается солнце, как проходит свой путь по небу
и уходит на западе за горизонт, и что-то в тебе рвется. Умирает. Ты бросаешь
плуг и тупо устремляешься на запад. На запад от солнца. Бредешь день за днем
как одержимый - не ешь, не пьешь, пока не упадешь замертво. Это и есть
сибирская горячка - hysteria siberiana.
хотел тебе сказать.
- И я хотела тебя видеть, - сказала она. - Но ты все не приходил.
Понимаешь или нет? Я очень тебя ждала, когда вы в другой город переехали. Ну
почему ты не приезжал? Знаешь, как мне было грустно? "Все, - думала я. -
Завел на новом месте новых друзей и забыл меня совсем".
Симамото вдавила сигарету в пепельницу. Ее ногти, тщательно
отполированные, покрытые прозрачным лаком, напомнили мне миниатюрные
украшения. Очень изящные и незаслуженно недооцененные.
- Я боялся.
- Боялся? - спросила она. - Чего? Кого? Уж не меня ли?
- Нет, не тебя. Боялся быть отвергнутым. Я же еще мальчишкой был, и до
меня не доходило, что ты можешь меня ждать. А вдруг пошлешь меня куда
подальше? Вот чего я боялся. Как бы ты не подумала, что я навязываюсь. Так и
перестал к вам ходить. Стало казаться: раз уж все так плохо, пусть хоть
добрые воспоминания останутся, когда мы дружили, были вместе.
На какое-то время чувство реальности оставило меня, я перестал понимать, кто
я такой, - как будто утратил форму, расплылся вязкой и густой кашицей.
Ничего не соображая, я почти непроизвольно вытянул руку и, коснувшись
стекла, за которым сидела Идзуми, погладил его кончиками пальцев. Зачем? Не
знаю. Удивленные пешеходы останавливались и смотрели на меня. Пальцы
медленно водили по ее безликому лицу поверх стекла. Но Идзуми даже не
шевельнулась, не моргнула ни разу. А может, она умерла? Нет, жива. Она живет
в этом застывшем беззвучном мире за стеклом. На ее неподвижных губах застыло
небытие, без конца и без начала.
Загорелся зеленый, такси тронулось с места. В лице Идзуми ничто не
дрогнуло до самого конца. Я стоял, парализованный, и наблюдал, как такси
растворяется в потоке машин.
и думаешь: как бы заработать, - это работа на износ. Человек мало-помалу,
сам того не замечая, теряет себя.
содержать Юкико с детьми. Иллюзии, из которых были сотканы мои мечты, больше
не помогут. Пустота всегда и везде остается пустотой. Я долго был погружен в
нее, заставлял себя как-то в ней освоиться и, в конце концов, оказался в той
же пустоте, с которой нужно свыкнуться. Теперь моя очередь внушать мечты
другим, будить чьи-то фантазии. Вот что от меня требуется. Пусть этим мечтам
и фантазиям не будет хватать энергии. Возможно. Но все равно, если в моем
существовании есть хоть какой-нибудь смысл, я должен продолжать это дело,
насколько хватит сил... Может быть.
©
Перевод с японского Ивана и Сергея Логачевых
Библиотека OCR Альдебаран: http://www.aldebaran.ru/
***
- Вам в младших классах показывали диснеевский фильм "Живая пустыня"?- Ну?
- Так у нас все точно так же устроено. Дождь идет - цветы цветут, нет дождя - вянут. Ящерицы жрут жуков, мошек разных, а сами птицам на корм идут. А конец у всех один - все умирают и остается одна оболочка. Исчезает одно поколение, на его место приходит другое. Таков порядок. Все живут по-разному, по-разному и умирают. Но это не имеет значения. После нас остается лишь пустыня. Пустыня и больше ничего.
***
- К югу от границы, на запад от солнца, - проговорила Симамото.- А на запад от солнца - там что?
- Есть места. Ты слыхал о такой болезни - сибирская горячка?
- Не приходилось.
- Я когда-то о ней читала. Давно. Еще в школе, классе в
восьмом-девятом. Не помню только, что за книжка... В общем, ею болеют в
Сибири крестьяне. Представь: вот ты крестьянин, живешь один-одинешенек в
этой дикой Сибири и каждый день на своем поле горбатишься. Вокруг - никого,
насколько глаз хватает. Куда ни глянь, везде горизонт - на севере, на
востоке, на юге, на западе. И больше ничего. Утром солнце на востоке взойдет
- отправляешься в поле; подойдет к зениту - значит, перерыв, время обедать;
сядет на западе - возвращаешься домой и спать ложишься.
- Да, не то что бар держать на Аояма.
- Да уж, - улыбнулась Симамото и чуть наклонила голову. - Совсем не то.
И так каждый день, из года в год, из года в год.
- Но зимой в Сибири на полях не работают.
- Зимой, конечно, отдыхают, - согласилась она. - Зимой дома сидят, там
тоже работы хватает. А приходит весна - опять в поле. Вот и представь, что
ты такой крестьянин.
- Представил.
- И приходит день, и что-то в тебе умирает.
- Умирает? Что ты имеешь в виду?
- Не знаю, - покачала головой Симамото. - Что-то такое... Каждый день
ты видишь, как на востоке поднимается солнце, как проходит свой путь по небу
и уходит на западе за горизонт, и что-то в тебе рвется. Умирает. Ты бросаешь
плуг и тупо устремляешься на запад. На запад от солнца. Бредешь день за днем
как одержимый - не ешь, не пьешь, пока не упадешь замертво. Это и есть
сибирская горячка - hysteria siberiana.
***
- Я давно мечтал увидеть тебя. Встретиться, поговорить. Я так многохотел тебе сказать.
- И я хотела тебя видеть, - сказала она. - Но ты все не приходил.
Понимаешь или нет? Я очень тебя ждала, когда вы в другой город переехали. Ну
почему ты не приезжал? Знаешь, как мне было грустно? "Все, - думала я. -
Завел на новом месте новых друзей и забыл меня совсем".
Симамото вдавила сигарету в пепельницу. Ее ногти, тщательно
отполированные, покрытые прозрачным лаком, напомнили мне миниатюрные
украшения. Очень изящные и незаслуженно недооцененные.
- Я боялся.
- Боялся? - спросила она. - Чего? Кого? Уж не меня ли?
- Нет, не тебя. Боялся быть отвергнутым. Я же еще мальчишкой был, и до
меня не доходило, что ты можешь меня ждать. А вдруг пошлешь меня куда
подальше? Вот чего я боялся. Как бы ты не подумала, что я навязываюсь. Так и
перестал к вам ходить. Стало казаться: раз уж все так плохо, пусть хоть
добрые воспоминания останутся, когда мы дружили, были вместе.
***
Онемев, я застыл на месте и, едва держась на ногах, делал редкие вдохи.На какое-то время чувство реальности оставило меня, я перестал понимать, кто
я такой, - как будто утратил форму, расплылся вязкой и густой кашицей.
Ничего не соображая, я почти непроизвольно вытянул руку и, коснувшись
стекла, за которым сидела Идзуми, погладил его кончиками пальцев. Зачем? Не
знаю. Удивленные пешеходы останавливались и смотрели на меня. Пальцы
медленно водили по ее безликому лицу поверх стекла. Но Идзуми даже не
шевельнулась, не моргнула ни разу. А может, она умерла? Нет, жива. Она живет
в этом застывшем беззвучном мире за стеклом. На ее неподвижных губах застыло
небытие, без конца и без начала.
Загорелся зеленый, такси тронулось с места. В лице Идзуми ничто не
дрогнуло до самого конца. Я стоял, парализованный, и наблюдал, как такси
растворяется в потоке машин.
***
Когда толькои думаешь: как бы заработать, - это работа на износ. Человек мало-помалу,
сам того не замечая, теряет себя.
***
Я еще не знал, хватит ли у меня дальше сил хотя бы на то, чтобысодержать Юкико с детьми. Иллюзии, из которых были сотканы мои мечты, больше
не помогут. Пустота всегда и везде остается пустотой. Я долго был погружен в
нее, заставлял себя как-то в ней освоиться и, в конце концов, оказался в той
же пустоте, с которой нужно свыкнуться. Теперь моя очередь внушать мечты
другим, будить чьи-то фантазии. Вот что от меня требуется. Пусть этим мечтам
и фантазиям не будет хватать энергии. Возможно. Но все равно, если в моем
существовании есть хоть какой-нибудь смысл, я должен продолжать это дело,
насколько хватит сил... Может быть.
©