Харуки Мураками. 1994
Перевод с японского: Иван и Сергей Логачевы
-- Что вы говорите?
-- Да-да. В конечном счете закон управляет всем в этом мире. Здесь тень есть тень, свет есть свет. Инь -- это инь, а ян -- это ян. Я -- это я, он -- это он.
Я -- это я, Он -- это он. Канун осени.
Но ты не принадлежишь к этому миру, сынок. То, к чему принадлежишь ты, лежит над или под этим миром.
-- А что лучше? -- Мне было просто любопытно. -- Верх или низ?
-- Дело не в том, что лучше, -- отвечал Хонда-сан. Откашлявшись, он сплюнул на салфетку комочек мокроты и тщательно изучил его, прежде чем скомкать салфетку и бросить в мусорную корзину. -- Это не вопрос: лучше или хуже. Не идти против течения -- вот что главное. Надо идти вверх -- подымайся, надо идти вниз -- опускайся. Когда нужно будет подыматься, найди самую высокую башню и заберись на верхушку. А когда нужно будет двигаться вниз, отыщи самый глубокий колодец и опустись на дно. Нет течения -- ничего не делай. Станешь мешать течению -- все высохнет. А коли все высохнет -- в этом мире наступит хаос.
Я -- это он, А он -- это я. Весенние сумерки.
Откажешься от себя, тогда ты -- это ты.
-- А сейчас как раз такое время, когда нет течения? -- спросила Кумико.
-- Что?
-- А СЕЙЧАС КАК РАЗ ТАКОЕ ВРЕМЯ, КОГДА НЕТ ТЕЧЕНИЯ? -- прокричала она.
-- Да, -- отвечал Хонда-сан, кивая самому себе. -- Поэтому сидите спокойно. Ничего не делайте. Только будьте осторожны с водой. Впереди тебя, возможно, ждут тяжелые времена, и это связано с водой. Воды не окажется там, где она должна быть, зато она будет там, где не надо. Но что бы ни случилось, будь с водой очень осторожен.
Кумико, сидя рядом со мной, кивала с самым серьезным видом, но я видел,
что она еле сдерживает смех.
-- Какую воду вы имеете в виду? -- поинтересовался я.
-- Этого я не знаю. Просто вода, -- ответил Хонда-сан. -- Сказать по
правде, мне тоже пришлось пострадать из-за воды, -- продолжил он. -- У
Номонхана совсем не было воды. На передовой -- неразбериха, снабжение
отрезано. Ни воды. Ни продовольствия. Ни бинтов. Ни боеприпасов. В общем --
кошмар. Шишек, сидевших в тылу, интересовало только одно: поскорее захватить
территорию. О снабжении никто и не думал. Три дня я почти не пил. Расстилал
полотенце, утром оно немного напитывалось росой, и из него можно было выжать
несколько капель влаги. Вот и все. Другой воды не было. Было так плохо, что
хотелось умереть. В мире нет ничего страшнее жажды. От нее хотелось
броситься под пули. Раненные в живот кричали и просили пить. Некоторые даже
сходили с ума. Живой ад, да и только. Прямо перед нами текла река, в которой
воды было сколько угодно. Но подойти к ней не подойдешь. Между нами и рекой
-- громадные советские танки с огнеметами в линию. Позиции утыканы
пулеметами, как подушечки для иголок. На высотках окопались снайперы, и по
ночам они палили осветительными ракетами. А у нас только пехотные
винтовки-тридцать-восьмерки и по двадцать пять патронов на
брата. И несмотря на это, многие мои товарищи пытались пробраться к реке,
воды набрать. Терпения больше не было. Ни один не вернулся. Все погибли.
Поэтому я и говорю: сидишь на месте -- вот и хорошо.
Хонда-сан вытащил салфетку и громко высморкался. Изучив полученный
результат, смял ее и выбросил.
-- Конечно, ждать, пока течение возобновится, -- дело тяжелое. Но раз
надо ждать -- значит, надо. А пока делай вид, что умер.
-- То есть вы хотите сказать, что мне лучше какое-то время побыть
мертвым? -- спросил я.
-- Что?
-- ТО ЕСТЬ ВЫ ХОТИТЕ СКАЗАТЬ, ЧТО МНЕ ЛУЧШЕ КАКОЕ-ТО ВРЕМЯ ПОБЫТЬ
МЕРТВЫМ?
-- Вот-вот, -- был ответ.
Смерть -- единственный путь Для тебя плыть свободно. Номонхан.
"Мне и то это понятно, Заводная Птица! А ты взрослый человек -- и не
поймешь".
-- Ненависть -- она как вытянутая темная тень, и даже тот, на кого она
упала, обычно не знает, откуда эта тень наплыла. Это как обоюдоострый меч.
Опускаешь его на противника -- и себя рубишь. И чем сильнее достанется ему,
тем сильнее -- тебе самому. Даже смертельные случаи бывают. Избавиться от
этого чувства очень нелегко. Вам надо быть очень осторожным, Окада-сан. Это
в самом деле опасно. Стряхнуть с себя ненависть, если она уже пустила корни
в вашем сердце, -- нет ничего труднее.
-- Никак не пойму, что тут вокруг тебя творится. Течение нарушилось,
дом как-то не так стоит, Кумико исчезла, на лице вдруг пятно вылезло, в
Грецию уезжаешь... Ну ладно. Это от тебя жена ушла, у тебя пятно появилось.
Как говорится, жена не моя и пятно тоже. Так? Поэтому, не хочешь подробно
рассказывать -- не надо. Не в свое дело я лезть не собираюсь, но вот что
думаю: тебе надо сесть и еще раз хорошенько подумать, что для тебя самое
важное.
Я согласно кивнул.
-- Я как раз об этом и думаю. Но все так запуталось и переплелось, а
размотать этот клубок, отделить одно от другого -- не получается. Не знаю,
что делать.
Дядя улыбнулся.
-- Для этого надо знать один секрет. Без него большинство людей на
противно. И смотреть на это довольно тошно, по правде сказать. Расхвастался
я, конечно, но секрет вот в чем: когда хочешь в чем-то разобраться, не нужно
начинать с самого главного. То есть определяешь для себя порядок -- что надо
делать -- от А до Я и начинаешь не с А, а откуда-нибудь с конца -- поближе к
Я. Вот ты говоришь: все запуталось и переплелось, не могу, мол, разобраться.
точек на Гиндзе. В мировом масштабе -- тьфу! -- и говорить не о чем. Но если
прикинуть, как идут дела -- хорошо или плохо, то выходит, что я ни разу не
опростоволосился. И все потому, что этот секрет знаю и действую как надо.
Другие норовят поскорее вперед вырваться. А я так не делаю. У меня на эти
самые пустяки больше всего времени уходит. Потому что понимаю: чем больше на
них времени потратишь, тем легче потом дело пойдет.
Дядя сделал еще глоток из своего стакана.
-- Ну, без нее тоже не обойдешься, -- улыбнулся дядя. -- Но этого мало.
Я думаю, чтобы разобраться в своих делах, тебе надо начать с самого
простого. Встать где-нибудь на углу и день за днем смотреть на людей,
которые проходят мимо. Никаких поспешных решений. Это не просто, наверное,
но, бывает, надо остановиться и потратить на это время.
-- То есть ты хочешь сказать, что мне надо остаться здесь?
-- Ничего подобного. "Поезжай туда", "оставайся здесь" -- я совсем не
об этом. Хочешь ехать в Грецию -- отправляйся на здоровье. Хочешь остаться
-- оставайся. Тебе определять, тебе решать, что ты хочешь.
Перевод с японского: Иван и Сергей Логачевы
***
-- Эти законы, сынок, -- занятие не для тебя, -- сказал как-то Хонда-сан, обращаясь ко мне. Впрочем, по его виду можно было подумать, что он говорит с кем-то, кто стоит у меня за спиной метрах в двадцати.-- Что вы говорите?
-- Да-да. В конечном счете закон управляет всем в этом мире. Здесь тень есть тень, свет есть свет. Инь -- это инь, а ян -- это ян. Я -- это я, он -- это он.
Я -- это я, Он -- это он. Канун осени.
Но ты не принадлежишь к этому миру, сынок. То, к чему принадлежишь ты, лежит над или под этим миром.
-- А что лучше? -- Мне было просто любопытно. -- Верх или низ?
-- Дело не в том, что лучше, -- отвечал Хонда-сан. Откашлявшись, он сплюнул на салфетку комочек мокроты и тщательно изучил его, прежде чем скомкать салфетку и бросить в мусорную корзину. -- Это не вопрос: лучше или хуже. Не идти против течения -- вот что главное. Надо идти вверх -- подымайся, надо идти вниз -- опускайся. Когда нужно будет подыматься, найди самую высокую башню и заберись на верхушку. А когда нужно будет двигаться вниз, отыщи самый глубокий колодец и опустись на дно. Нет течения -- ничего не делай. Станешь мешать течению -- все высохнет. А коли все высохнет -- в этом мире наступит хаос.
Я -- это он, А он -- это я. Весенние сумерки.
Откажешься от себя, тогда ты -- это ты.
-- А сейчас как раз такое время, когда нет течения? -- спросила Кумико.
-- Что?
-- А СЕЙЧАС КАК РАЗ ТАКОЕ ВРЕМЯ, КОГДА НЕТ ТЕЧЕНИЯ? -- прокричала она.
-- Да, -- отвечал Хонда-сан, кивая самому себе. -- Поэтому сидите спокойно. Ничего не делайте. Только будьте осторожны с водой. Впереди тебя, возможно, ждут тяжелые времена, и это связано с водой. Воды не окажется там, где она должна быть, зато она будет там, где не надо. Но что бы ни случилось, будь с водой очень осторожен.
Кумико, сидя рядом со мной, кивала с самым серьезным видом, но я видел,
что она еле сдерживает смех.
-- Какую воду вы имеете в виду? -- поинтересовался я.
-- Этого я не знаю. Просто вода, -- ответил Хонда-сан. -- Сказать по
правде, мне тоже пришлось пострадать из-за воды, -- продолжил он. -- У
Номонхана совсем не было воды. На передовой -- неразбериха, снабжение
отрезано. Ни воды. Ни продовольствия. Ни бинтов. Ни боеприпасов. В общем --
кошмар. Шишек, сидевших в тылу, интересовало только одно: поскорее захватить
территорию. О снабжении никто и не думал. Три дня я почти не пил. Расстилал
полотенце, утром оно немного напитывалось росой, и из него можно было выжать
несколько капель влаги. Вот и все. Другой воды не было. Было так плохо, что
хотелось умереть. В мире нет ничего страшнее жажды. От нее хотелось
броситься под пули. Раненные в живот кричали и просили пить. Некоторые даже
сходили с ума. Живой ад, да и только. Прямо перед нами текла река, в которой
воды было сколько угодно. Но подойти к ней не подойдешь. Между нами и рекой
-- громадные советские танки с огнеметами в линию. Позиции утыканы
пулеметами, как подушечки для иголок. На высотках окопались снайперы, и по
ночам они палили осветительными ракетами. А у нас только пехотные
винтовки-тридцать-восьмерки и по двадцать пять патронов на
брата. И несмотря на это, многие мои товарищи пытались пробраться к реке,
воды набрать. Терпения больше не было. Ни один не вернулся. Все погибли.
Поэтому я и говорю: сидишь на месте -- вот и хорошо.
Хонда-сан вытащил салфетку и громко высморкался. Изучив полученный
результат, смял ее и выбросил.
-- Конечно, ждать, пока течение возобновится, -- дело тяжелое. Но раз
надо ждать -- значит, надо. А пока делай вид, что умер.
-- То есть вы хотите сказать, что мне лучше какое-то время побыть
мертвым? -- спросил я.
-- Что?
-- ТО ЕСТЬ ВЫ ХОТИТЕ СКАЗАТЬ, ЧТО МНЕ ЛУЧШЕ КАКОЕ-ТО ВРЕМЯ ПОБЫТЬ
МЕРТВЫМ?
-- Вот-вот, -- был ответ.
Смерть -- единственный путь Для тебя плыть свободно. Номонхан.
***
Я вытянул из рюкзака фляжку, встряхнул ее -- из темноты донеслось слабое бульканье. Воды оставалось примерно с четверть. Я прислонил голову к стене и закрыл глаза. Права, наверное, Мэй Касахара. Я и вправду не от мира сего. Откуда все пришло, туда все и уйдет. А я -- лишь путь для самого себя, дорога, которую мне надо пройти. "Мне и то это понятно, Заводная Птица! А ты взрослый человек -- и не
поймешь".
***
-- Ненависть -- она как вытянутая темная тень, и даже тот, на кого она
упала, обычно не знает, откуда эта тень наплыла. Это как обоюдоострый меч.
Опускаешь его на противника -- и себя рубишь. И чем сильнее достанется ему,
тем сильнее -- тебе самому. Даже смертельные случаи бывают. Избавиться от
этого чувства очень нелегко. Вам надо быть очень осторожным, Окада-сан. Это
в самом деле опасно. Стряхнуть с себя ненависть, если она уже пустила корни
в вашем сердце, -- нет ничего труднее.
***
-- Никак не пойму, что тут вокруг тебя творится. Течение нарушилось,
дом как-то не так стоит, Кумико исчезла, на лице вдруг пятно вылезло, в
Грецию уезжаешь... Ну ладно. Это от тебя жена ушла, у тебя пятно появилось.
Как говорится, жена не моя и пятно тоже. Так? Поэтому, не хочешь подробно
рассказывать -- не надо. Не в свое дело я лезть не собираюсь, но вот что
думаю: тебе надо сесть и еще раз хорошенько подумать, что для тебя самое
важное.
Я согласно кивнул.
-- Я как раз об этом и думаю. Но все так запуталось и переплелось, а
размотать этот клубок, отделить одно от другого -- не получается. Не знаю,
что делать.
Дядя улыбнулся.
-- Для этого надо знать один секрет. Без него большинство людей на
свете принимает неправильные решения. А потом, когда ошибутся, начинают ныть
и жаловаться или на других сваливать. Я столько таких случаев видал -- ажпротивно. И смотреть на это довольно тошно, по правде сказать. Расхвастался
я, конечно, но секрет вот в чем: когда хочешь в чем-то разобраться, не нужно
начинать с самого главного. То есть определяешь для себя порядок -- что надо
делать -- от А до Я и начинаешь не с А, а откуда-нибудь с конца -- поближе к
Я. Вот ты говоришь: все запуталось и переплелось, не могу, мол, разобраться.
А не оттого это, что ты пытаешься решать свои дела с самого верха? Собрался
что-то важное сделать -- начинай лучше с какой-нибудь ерунды. С пустяка,
который каждому виден и понятен. И обязательно потопчись как следует вокруг
него.
Возьми мой бизнес. Так, ничего особенного. Всего каких-то четыре-пятьточек на Гиндзе. В мировом масштабе -- тьфу! -- и говорить не о чем. Но если
прикинуть, как идут дела -- хорошо или плохо, то выходит, что я ни разу не
опростоволосился. И все потому, что этот секрет знаю и действую как надо.
Другие норовят поскорее вперед вырваться. А я так не делаю. У меня на эти
самые пустяки больше всего времени уходит. Потому что понимаю: чем больше на
них времени потратишь, тем легче потом дело пойдет.
Дядя сделал еще глоток из своего стакана.
-- Вот, к примеру, человек собрался открыть где-нибудь заведение.
Ресторан или бар... без разницы. Представь, что тебе такая идея в голову
пришла. Надо выбрать место, есть несколько вариантов. Как ты будешь решать?
Я немного подумал и сказал:
-- Наверное, надо просчитать каждый вариант. Сколько платить за
помещение, какой взять кредит, сколько выплачивать каждый месяц по кредиту,
сколько мест нужно для посетителей, какая у них будет оборачиваемость,
сколько в среднем принесет один клиент, сколько надо платить работникам,
какие убытки, какая прибыль... Так, пожалуй.
-- Вот большинство и прогорает, потому что так делает, -- рассмеялся
дядя. -- Слушай, как я делаю. Приглянулось мне, например, какое-то место.
Приезжаю туда, становлюсь и просто смотрю, какие люди по этой улице ходят,
какие у них лица. По три-четыре часа в день. День за днем, день за днем. Не
нужно ни о чем думать, ничего считать. Смотри -- что за люди идут, что у них
на лицах написано -- и все. Минимум неделю. За это время перед тобой пройдет
три-четыре тысячи лиц. Бывает, и дольше стоять приходится. Но потом вдруг
все становится ясно. Как туман рассеивается. Сразу понимаешь, что это за
место и что здесь людям нужно. Если их потребности не совпадают с тем, что
мне нужно, -- значит, все, финиш. Надо менять дислокацию и начинать все
сначала. Но уж если я почувствую, что наши желания совпадают или можно найти
компромисс, тогда удача в кармане. Остается схватить ее покрепче и не
отпускать. Но чтобы ее поймать, приходится как дураку стоять там и в дождь,
и в снег, вглядываясь в лица. А посчитать и потом можно. Я вообще реалист.
Верю только в то, что вижу своими глазами. Рассуждения, самореклама,
вычисления, измы и теории всякие -- это все в основном для тех, кто даже
собственными глазами ничего разглядеть не может. А таких людей в мире
большинство. Почему? Сам не пойму. Ведь по идее это каждый должен уметь.
Только надо попробовать.
-- Дело, выходит, не только в легкой руке?-- Ну, без нее тоже не обойдешься, -- улыбнулся дядя. -- Но этого мало.
Я думаю, чтобы разобраться в своих делах, тебе надо начать с самого
простого. Встать где-нибудь на углу и день за днем смотреть на людей,
которые проходят мимо. Никаких поспешных решений. Это не просто, наверное,
но, бывает, надо остановиться и потратить на это время.
-- То есть ты хочешь сказать, что мне надо остаться здесь?
-- Ничего подобного. "Поезжай туда", "оставайся здесь" -- я совсем не
об этом. Хочешь ехать в Грецию -- отправляйся на здоровье. Хочешь остаться
-- оставайся. Тебе определять, тебе решать, что ты хочешь.
***
© 