April 30, 2014

How to add a static route in Windows 7

If you need to access internet /intranet resources on another network the easiest way to go around it is to add a route to your windows routing table. In windows based systems a simple syntax command will enable you do this easily.

Having used windows XP for a long time, adding a route was easy as taking candy from a kid but coming to windows 7 I had issues adding routes. I even thought the route command syntax must have changed on windows 7. But after a bit of try and error I finally managed to add a route to my routing table.

To add a route in windows you need to run a command on windows command prompt window (DOS)

Windows XP

To add a route in Windows XP, open the command prompt window

Start button go to Run, type cmd and press Enter/click Run

The window below appears

On the command prompt window type route print

This will display all the routes currently available on your system

If the route you need is not on the list this is how to add a temporally route
route add mask

Eg
route add 172.16.8.0 mask 255.255.255.0 172.16.1.250

(172.16.8.0 is the subnet I want to reach, 255.255.255.0 is a /24 subnet mask of the destination I want to reach while 172.16.1.250 is my gateway).

Press enter and the route is added to the routing table.

To make a route permanent i.e. a route that will always be there even after rebooting the PC add –p to the command above i.e.

route add 172.16.8.0 mask 255.255.255.0 172.16.1.250 –p

The route will be added on the routing table under persistent routes.

Well at times we do make mistakes and need to amend them, if by any chance you need to delete a route the command is

route delete
eg.
route delete 172.16.8.0

Windows 7

To add a route in windows 7 is exactly the same as in windows XP, same commands are used.

But here’s the catch, windows 7 has high user restrictions. This remits the ability to tamper with critical windows files which is good for general users but it’s a big minus when it comes to technical users. To add route to on a Win7 system you need to run the command prompt window with administrative rights.

Adding a route without admin rights will give you an error “The requested operation requires elevation”. I don’t understand why Microsoft could not simply display the error as “The requested operation requires administrative rights” or something closer to that.

To open the command prompt window with administrative rights go to

Start button, type cmd on the search combo box

A pop up list will appear with the cmd window as the first item on the Jump list.

Right click on the cmd icon and click, Run as administrator

The command prompt window should appear as below. Note the word 'Administrator' on the top bar.

With this you can add, delete and print routes just as it’s done on windows XP.

All the best as you route your network.
Posted 14th January 2013 by james mugambi
©

«Лезвие Эйнштейна» в «бритве Оккама»

Кай Краузе
Программист, дизайнер интерфейсов

Почему никогда не стоит путать простоту с упрощением, а дополнительную информацию — с избыточной.

В 1971 году, когда я был подростком, мой отец погиб в авиакатастрофе. Волей-неволей я стал становиться «более серьезным», делал первые попытки понять окружающий мир и свое место в нем, искал смысл бытия и постепенно осознавал, что все устроено совсем не так, как я полагал, будучи наивным ребенком.

Так я начал собирать свой собственный «набор когнитивных инструментов»; помню, какую радость я испытывал от открытий, читая взахлеб и поглощая — совсем не в такт с товарищами и школой — одну за другой энциклопедии, философские сочинения, биографии и научную фантастику.

Одну из тех историй я помню до сих пор, особенно вот этот абзац:

«Полагаю, что здесь мы должны применить „меч Тарголы“. Принцип исключения. Сформулирован средневековым философом Тарголой 14-м: „Следует рассечь мечом ту гипотезу, которая не является необходимой“».

Это в самом деле заставило меня задуматься и продолжать думать все дальше и дальше.

Потребовалось некоторое время, чтобы разобраться, кем мог быть этот человек, но это положило начало другой истории — истории любви к библиотекам, большим фолиантам, пыльным переплетам... путешествиям в поисках знания как такового. И я выяснил, что жил-был однажды монах, родом из деревушки, стоявшей среди дубрав, и звали его Уильям Оккам. Наши с ним пути пересеклись снова много лет спустя, когда я читал лекции в Мюнхене, неподалеку от улицы Оккама, и узнал, что монах провел здесь последние двадцать лет своей жизни. Это было во времена короля Людвига IV, в первой половине XIV века.

Айзек Азимов стянул у Оккама (или, скажем так, благоговейно позаимствовал у него) принцип, который ныне называют «бритвой Оккама». Этот принцип известен в нескольких формулировках, однако сводится к следующему:

«Не следует множить сущее без необходимости».

Или, выражаясь не таким афористичным языком:

«Предпочтительным является наиболее простое объяснение, требующее наименьшего количества аргументов».

С тех пор эта игра, это взаимодействие простоты и сложности в самых разных проявлениях неизменно очаровывали меня. Для меня этот принцип был где-то очень близко к центру моего «понимания мира».

Может ли так быть на самом деле, что простой совет «быть проще» всегда представляет собой оптимальную стратегию решения самых разных проблем — как научных, так и личных? Безусловно, стремление избавиться от избыточных допущений может быть полезным основополагающим принципом; и у Сагана, и у Хокинга он входит как составная часть в их метод научного мышления. Но мне все время казалось, что здесь что-то не так. Интуитивно мне было понятно, что иногда вещи на самом деле вовсе не просты, и что самое простое объяснение вовсе не обязательно будет неопровержимой истиной.

• Автор любого детектива считает своим долгом избегать наиболее очевидных ответов на вопросы: «кто это сделал?» и «что произошло?».

• Проектирование автомобиля, водитель которого «будет чувствовать себя совершенно комфортно при входе в поворот на большой скорости», потребует разработки крайне сложных систем, призванных обеспечить это «простое» чувство.

• Вода стекает с холма не по прямой линии, а по извилистой.

Однако «непростое» решение может оказаться «самым простым» с другой точки зрения: что касается воды, то решение затратить минимум энергии при стекании даже с самого пологого холма оказывается важнее, чем решение проложить прямую линию из точки А в точку Б. В этом одна из проблем «бритвы Оккама»: определить, что есть «простое», может оказаться весьма сложной задачей. А определить, что значит «проще», — еще сложнее.

Существует большая разница между «простотой» и «упрощением». И если говорить более абстрактно, то процессы, в результате которых простые вещи ведут к сложности, занимают меня всю мою жизнь.

В начале 1970-х я начал возиться с первыми большими модульными синтезаторами и быстро понял, насколько трудно воссоздать вроде бы самые «простые» звуки. В одной-единственной ноте, взятой на фортепиано, таилась невероятная сложность — сложность, требовавшая десятков осцилляторов и фильтров для разделения частот.

Не так давно один из многих моих проектов был связан с пересмотром эстетической стороны научных визуализаций, а другой — с осязаемым воплощением идеального математического образа: фракталов. Я занимался этим почти двадцать лет назад вместе с программистом-виртуозом Беном Вайсом, а теперь это можно делать в режиме реального времени на обычном смартфоне. Вот самый яркий пример: рекурсивное (самоподобно повторяющееся) использование крошечной формулы, которая едва занимает одну строчку на листке бумаги, позволяет создать целые миры сложных изображений невероятной красоты (Бен имел счастье продемонстрировать альфа-версию Бенуа Мандельброту на конференции TED за несколько месяцев до смерти последнего).

Мои сомнения относительно чрезмерного упрощения превосходно сформулированы в высказывании Альберта Эйнштейна, которое может служить неплохим дополнительным лезвием для «бритвы Оккама»:

«Все следует упрощать до тех пор, пока это возможно, но не более того».

А вот вам и прекрасное приложение к этой истине, которая сама по себе может рассматриваться как рекурсивная формула: ни Эйнштейн, ни Оккама никогда не произносили приписываемых им слов! Я просмотрел десятки книг, собрания сочинений и писем Эйнштейна на немецком, все его архивы, но ни там, ни в Британской энциклопедии, ни в Википедии, ни в Викицитатнике нет точных ссылок на источник. То же самое верно и в отношении Оккама. Если что и можно найти, это всего лишь ссылки на другие ссылки.

Безусловно, можно быстро собрать множество ретвитов, ссылок из одного блога на другой и т. д. — оба эти высказывания давно стали интернет-мемами. Можно предположить, что и Оккам, и Эйнштейн вполне могли сказать нечто подобное, поскольку они действительно не раз выражали похожие мысли. Но приписывать кому-либо точные слова только потому, что он мог сказать нечто похожее... В общем, в этом случае тоже все непросто!

Кроме того, есть большая разница между дополнительной и избыточной информацией (иначе следовало бы вычеркнуть как избыточный второй слог «эйн» в имени «Эйнштейн»).

Впрочем, оставим лингвистические шутки — «бритва Оккама» и «лезвие Эйнштейна» вместе образуют полезный инструмент аналитического мышления. Отказ от излишних предположений — хорошая практика, достойная включения в набор когнитивных инструментов «для всех и каждого». Но не перестарайтесь!

И вот вам напоследок мой собственный афоризм: нет в мире ничего сложнее простоты.
©

Учебная тревога

Основатель PayPal и один из самых дальновидных инвесторов современности Питер Тиль советует работодателям нанимать больше людей без высшего образования, а выпускникам школ — десять раз подумать, прежде чем поступать в университет.

Записал Мэттью Шаффер. Перевод Сергея Кривохарченко.

By Matthew Shaffer.
© 2011 by National Review Inc., reprinted by permission.

Я считаю высшее образование мыльным пузырем, причем пузырем классическим. Мы можем назвать некое явление пузырем, если значение его переоценено, и при этом все в него верят. Недвижимость была классическим пузырем, точно так же, как и доткомы в 1990-х годах — и то, и другое явно переоценивали, все в них верили, и никто не ставил эту веру под сомнение: ты был просто обязан иметь дом в 2005 году, ты был обязан вкладывать деньги в ценные бумаги доткомов в 1999-м. И возможно, что последний пузырь, оставшийся в развитых странах (не исключено, что развивающиеся рынки — сами по себе пузырь) — это высшее образование. Значение высшего образования сегодня переоценивают неимоверно. Если попробовать объективно рассчитать его ценность, то станет ясно: люди за него сильно переплачивают. В то же время все очень искренне в него верят. По причинам психосоциального характера люди готовы влезть в огромные долги только для того, чтобы поступить в университет, потому что все так делают. Более того, с моей точки зрения, пузырь образования по ряду причин даже хуже пузыря недвижимости. Во-первых, от кредита, взятого на образование, гораздо сложнее избавиться, чем от ипотеки. Кредиты на недвижимость, как правило, без права регресса (тип кредита, обеспечивающий банку возможность возмещения убытков в случае дефолта заемщика; в частности — кредит под залог недвижимого имущества. — Esquire), то есть вы можете в любой момент просто отказаться от дома. С кредитами на образование все обстоит наоборот, поэтому они гораздо чаще приводят к банкротствам. Если вы берете кредит и поступаете в университет, учеба в котором не имеет никакой ценности, это по-настоящему большая ошибка.

Финансовую индустрию сильно критиковали за то, что она навязывала ипотечные кредиты не разбирающимся в них потребителям. Но многие из тех же аргументов выглядят даже более сильными, если использовать их против администрации вузов, которые, рекламируя свои услуги, тоже разными способами вводят людей в заблуждение. Как и продавцы недвижимости, университеты предлагают вам «инвестировать в будущее». Но в большинстве случаев высшее образование — пустая трата времени и денег; обычная вечеринка, которая растянулась на четыре года. Точно так же и покупка огромного дома с большим бассейном — это не инвестиционное, а потребительское решение. В соотношении потребительской и инвестиционной составляющих и крылась та хитрость, разобраться в которой покупателю недвижимости было очень непросто.

Думаю, то же самое можно сказать о пузыре высшего образования, но между двумя этими пузырями есть важное различие: в случае с недвижимостью определенную роль играл и классовый аспект. Верхушка среднего класса США предпочитала вкладывать деньги в обыкновенные акции, а остальная часть среднего класса — в недвижимость. Поэтому ипотечный пузырь для искушенных элит, которые не участвовали в нем, был поводом для насмешки над средним классом: «Посмотрите на дураков и битников из американских пригородов, которые соглашаются на эти безумные операции с недвижимостью!» Так что, хотя это действительно было сума­сшествием, существовала и оппозиция со своей критической точкой зрения на происходящее. Но образование — это ценность, которую не ставят под сомнение никакие элиты. Вот почему рынок высшего образования искажен еще сильнее, чем рынок недвижимости.

Мы попытались произвести расчеты, и по нашим оценкам, от 70% до 80% американских университетов не генерируют положительного эффекта от инвестиций в образование. Даже по отношению к лучшим университетам, где такой эффект в определенной степени наблюдается, уместен вопрос: «Насколько успешными были бы их студенты, если бы не получили высшего образования вообще?» Не означает ли это, что ведущие университеты занимаются только тем, что просто отбирают талантливых людей, которые добились бы успеха в любом случае? Или же они все-таки дают им полезное образование? К сожалению, этот вопрос никогда не изучался достаточно тщательно, так что в высшем образовании довольно много странностей. И великая рецессия, которая началась в 2008 году и продолжается до сих пор, только обнажает эти странности. Когда родители вкладывают огромные деньги в образование своих детей и обнаруживают, что те возвращаются из университетов, чтобы снова жить вместе с ними, это, скажем так, не совсем то, на что родители рассчитывали.

В начале 2009 года обсуждался вопрос о том, почему стимулирующие инвестиции не направляются в инфраструктуру, но при этом довольно большое количество денег тратится на государственное субсидирование образовательных кредитов. Главным аргументом «за» было то, что мы получаем большую отдачу от инвестиций в человеческий капитал, чем от вложений в инфраструктуру. Возможно, это действительно так, но почему в таком случае мы никак не измеряем отдачу от инвестиций в человеческий капитал? Существует твердое убеждение, что это в какой-то степени неуместно — даже просто спрашивать, а какова, собственно, эта отдача? Нас постоянно пичкают банальностями вроде: «Ну, вы знаете, высшее образование — это хорошо, оно полезно именно потому, что не учит тебя ничему конкретному; ты становишься более разносторонней личностью, более сознательным гражданином, ты учишься учиться». Есть тенденция — уклоняться от конкретного ответа на вопрос, чему именно учат университеты. Потому что предполагаемая отдача от инвестиций в человеческий капитал во многих учебных заведениях может быть очень незначительной. Возможно, люди делают выбор в пользу выс­шего образования, несмотря на его дороговизну, просто потому, что для них это единственный способ продемонстрировать такие свои качества, как самодисциплина и интеллект? Им кажется, что рынок труда ждет от них именно этих сигналов, и университеты стали чем-то вроде паразитических организмов, научившихся извлекать прибыль, предоставляя людям сигнальный сервис. Таким образом им удалось захватить контроль над распределением почти всех или вообще всех ценностей подобного рода.

Но один из секторов этой экономики образования, на мой взгляд, вообще никак не регулируется рыночными механизмами. В государст­венном секторе твоя зарплата определяется почти автоматически: или дипломом университета, который ты окончил, или полученной тобой ученой степенью. Поэтому не следует считать, что высшее образование востребовано именно рынком? Государственные служащие склонны к догматизму, но действительно ли учителя должны иметь высшее образование, чтобы быть учителями? Платите ли вы больше тем людям, у которых есть степень магистра, чем тем, у которых ее нет? Я думаю, что, если поменять требования к госслужащим и начать учитывать только их профессиональные качества и заслуги, а не диплом об образовании, это помогло бы избавиться от большого количества диспропорций. Кроме того, это подало бы очень хороший пример крупным частным корпорациям, которые зачастую работают по модели государственной бюрократии.

Я не хочу давать советов. Но я бы сказал, что людям, которые уже окончили школу и теперь поступают в университет либо только собираются это сделать, было бы чрезвычайно полезно задуматься, в чем именно состоит телеология образования — в чем его цель и куда оно ведет. Когда я вспоминаю, как сам посещал юридический факультет в Стэнфорде — а я по-честному прошел весь этот путь, закончив учебу в 24 года, — я не жалею, что сделал это. Но за прошедшие годы стоимость высшего образования сильно возросла, и если бы сегодня мне нужно было снова поступать в университет, решение было бы гораздо более трудным. Парадоксально, но образование сегодня стало способом избежать размышлений о собственном будущем: вместо того чтобы действительно думать и принимать решения, ты просто идешь в вуз и откладываешь эти мысли на потом.

Thiel Fellowship (программа поддержки молодых ученых и бизнесменов, финансируемая Фондом Тиля. — Esquire) существует для того, чтобы помогать людям становиться предпринимателями: идти на риск и при этом не влезать в гигантские долги. Наша главная цель — находить талантливых людей, которые без высшего образования могут добиться большего успеха, чем после окончания университета. Мы выбираем 20 таких человек и выплачиваем им стипендии, надеясь, что этот шаг стимулирует более широкую дискуссию о том, имеет ли смысл высшее образование. Таким образом мы хотим дать понять, что есть очень умные и очень талантливые люди, которым высшее образование просто не нужно. Обществу не стоит ждать, пока они получат ученую степень и будут обременены настолько огромными долгами по кредитам, что уже не смогут позволить себе рисковать: способность рисковать крайне важна для прогресса.

Любая форма кредитования связана с ожиданиями от будущего: я заплачу тебе во вторник доллар за гамбургер, съеденный сегодня; я куплю этот дом и буду выплачивать ипотеку в течение 30 лет — ты одалживаешь мне деньги исходя из собственных представлений о будущем. Кризис кредитования случается, когда будущее оказывается не настолько хорошим, как ожидалось.

Полемика левых и правых на этот счет выглядит следующим образом. Левые говорят, что ожидания не оправдались из-за беспощадных кредиторов, которые постоянно вводили людей в заблуждение, правые возражают, что проблема — в заемщиках: люди сходят с ума и набирают все больше кредитов. Моя же ортогональная точка зрения заключается в том, что вина лежит не на заемщиках и не на кредиторах; проблема в другом — в нехватке технологических инноваций. Все мы ждали, что в 2010 году Соединенные Штаты будут намного богаче, чем они были в 1995-м. Но в развитой стране будущее богатство напрямую зависит от технологий — кризис кредитования случается, когда технологический прогресс идет медленнее, чем ожидалось. Возьмем пузырь доткомов. Дело было в том, что наблюдавшиеся темпы технологического развития экстраполировались на будущее, но прогресс оказался намного более медленным, если он вообще был, и пузырь лопнул. Я считаю, что реальная причина всех проблем всегда лежит в области технологий, а распределение доходов и имущественное неравенство — это в какой-то степени другая тема.

Одним из уравнительных факторов в XIX веке была имевшаяся у людей возможность пересечь границу. Сейчас географических границ как таковых не осталось. Но космос все еще слишком далек, киберпространство не вполне реально, а океаны для нас пока недоступны. Остаются технологические границы. Так что если вы хотите сократить имущественное неравенство, не прибегая к конфискации и перераспределению, вам нужно открывать новые границы.
©

April 28, 2014

Sade - No Ordinary Love

I gave you all the love I got
I gave you more than I could give
I gave you love
I gave you all that I have inside
And you took my love
You took my love
Didn't I tell you
What I believe
Did somebody say that
A love like that won't last
Didn't I give you
All that I've got to give baby

I gave you all the love I got
I gave you more than I could give
I gave you love
I gave you all that I have inside
And you took my love
You took my love

I keep crying
I keep trying for you
There's nothing like you and I baby

This is no ordinary love
No ordinary Love
This is no ordinary love
No ordinary Love

When you came my way
You brightened every day
With your sweet smile

Didn't I tell you
What I believe
Did somebody say that
A love like that won't last
Didn't I give you
All that I've got to give baby

This is no ordinary love
No ordinary Love
This is no ordinary love
No ordinary Love

I keep crying
I keep trying for you
There's nothing like you and I baby

This is no ordinary love
No ordinary Love
This is no ordinary love
No ordinary Love

Keep trying for you
Keep crying for you
Keep flying for you
Keep flying I'm falling

I'm falling

Keep trying for you
Keep crying for you
Keep flying for you
Keep flying for you I'm falling
I'm falling
©

Андрей Илларионов: Никто не будет помогать жертве агрессии, если сама жертва не сопротивляется

Мустафа Найєм, Сергій Лещенко
17 березня 2014

Андрей Илларионов сегодня является одним из самых цитируемых экспертов по России среди украинских журналистов. Некоторые в социальных сетях называют его "провокатором" за призыв сопротивляться российской экспансии. Говорят, что "бывших советников Путина не бывает". Однако, справедливости ради, еще 10 октября прошлого года Илларионов предупредил через интервью "Украинской правде" о планах своего бывшего босса - "Путин считает, что часть Украины должна принадлежать России".

Если и есть основания высказывать претензии Илларионову, то как раз идеологически закаленным россиянам. Потому что Илларионов, например, не первый год живет в Вашингтоне, работая старшим научным сотрудником престижного частного аналитического центра - Института Катона, исповедующего экономический либерализм. Кроме того, Илларионов был отобран для программы, посвященной верховенству права и демократии, созданной в Стенфордском университете Майклом МакФолом.

И еще немного биографии: Андрей Илларионов был советником Владимира Путина с 2000 по 2005 годы - российским "шерпой" на встречах "большой восьмерки". Свой уход с должности объяснил тем, что "страна перестала быть политически свободной".

Что ждет дальше Украину - в новом интервью Илларионова "Украинской правде".

- Вы долго общались с Путиным лично, вы знаете его как человека. Что Путин чувствует в этот момент? Это реванш, злость, желание отомстить или это просто холодный прагматический расчет и рациональные интересы России?

- Я взял себе за правило не комментировать личные характеристики Владимира Путина. Что же касается сегодняшних событий - не только так называемого "референдума" в Крыму 16 марта, но вообще всего похода против Украины - то сегодня или завтра, или 21 марта он не закончится.

Почему осуществляется агрессия против Украины? Есть цель и план по нападению на Украину, который был подготовлен много лет назад. Шесть лет назад он был обнародован, в том числе, самим Владимиром Путиным на саммите НАТО в Бухаресте в 2008 году, когда Путин сказал о том, что Украина не состоялась как государство, что Украина занимает большое количество исконно русских земель. Из чего следовало, что рано или поздно вопрос возвращения исконно русских земель - или, как теперь принято говорить, "воссоединения разъединенного народа" - станет в повестку дня Путина.

Речь шла лишь о том, когда именно это произойдет. Революция и свержение прежнего режима были сочтены удобным моментом для начала этой программы. Там есть много разных пунктов, которые изложены в позиции российского министерства иностранных дел по отношению к областям Украины: это Крым, это Юго-Восток, ну и, конечно, изменение власти в Киеве. Плюс еще дополнительные вещи – подготовка новой Конституции, которую пишут в Кремле, разоружение украинского народа, ликвидация Майдана, и так далее.

- По вашему мнению, конечная цель – это присоединение всей Украины? Или марионеточный режим в Украине как квази-независимом государстве?

- И то, и другое. Исходя из принципов новой Конституции, подготовленной в Кремле, в Украине должна быть проведена так называемая федерализация, в результате которой у различных регионов Украины должны появиться права на внешние связи. Де-факто это перевод регионов Украины в статус автономий с правом повторить ту самую процедуру, свидетелями которой мы только что стали в Крыму.

- Кажется, даже американские штаты не имеют права на отдельную внешнюю политику.

- Зачем мы будем говорить о других странах? Мы говорим о документе, который предложен украинской власти. Где, согласно определенному расписанию, тот или иной регион Украины, а возможно, сразу несколько регионов будут провозглашать те или иные статусы и уходить к России. И где, конечно, содержится требование изменения правительства в Киеве в соответствии с тем видением, которое есть у Кремля. Плюс к этому, в этих же требованиях указано, что Украина ни в коем случае не становится членом НАТО. Требование нейтралитета прописывается не один, а даже два раза в этом документе. Требуется полное разоружение украинского народа, требуется снесение Майдана и, видимо, недопущение его. И, в конце концов, этот документ должны гарантировать Россия, Европейский Союз и США, после чего все это должно быть утверждено Советом Безопасности ООН.

Вы спрашивали, что это - полная оккупация Украины или марионеточный режим в Украине как квази-независимом государстве? Это означает одновременно и отрезание кусков Украины, и формирование на оставшейся части Украины марионеточного режима, созданного по правилам, по Конституции, которая написана в Кремле и с правительством, которое сформировано по требованию Кремля.

- Какие-то сегодня у Кремля фавориты в украинской политике?

- По-моему, ни у кого ни здесь, ни в России нет по поводу этого сомнений...

- Расскажите нам.

- А вы не видели интервью Владимира Путина российским журналистам? Такой информированный человек как Алексей Венедиктов обратил внимание на то, какие разные лексические средства использовал Владимир Путин для описания нынешних властей в Киеве ("нелегитимный, криминальный режим, совершивший антиконституционный государственный переворот, захвативший власть в Киеве") и "Юлия Владимировна Тимошенко, с которой мы всегда хорошо работали, у нас есть взаимное понимание".

- Но Тимошенко стоит за Яценюком и Турчиновым. Тогда почему Путин называет их власть "криминальной", если за ней стоит Тимошенко?

- Госпожа Тимошенко не является руководителем нынешней власти, по крайней мере, номинально. И, как мне кажется, нынешняя власть очень позитивно отнеслась к этим требованиям России. Потому что не далее как в субботу было опубликовано требование о разоружении украинских граждан. Это одно из требований, которое зафиксировано в документе, подготовленном Россией.

- Но разоружение граждан – это здравое требование и самих украинцев.

- Это не здравое требование. Здравое требование для обеспечения свободы и независимости страны – это полное вооружение народа. В Швейцарии легализовано владение оружием, причем даже не только стрелковым. В США достаточно большое количество единиц огнестрельного оружия, которое обеспечивает гражданские и политические права американцев. Для того, чтобы свободный человек не стал рабом, есть один из самых убедительных аргументов, который был выработан человечеством в течение столетий – это свободное владение оружием. Ничего лучше человечество не придумало.


- Давайте вернемся в логике событий. Этот план вторжения на территорию Украины планировался задолго, но вот побег Януковича - это входило в план или нет?

- Я сильно сомневаюсь, что было запланировано столь скоропостижное бегство Януковича из Киева. Путин, каждый раз говоря об этом действии Януковича, был сильно раздосадован. И подготовленные наработки пришлось реализовать гораздо быстрее, чем это было запланировано.

А в тот самый момент, когда господин Обама в телефонном разговоре с господином Путиным заявил, что он не собирается прибегать к каким-либо действиям с участием вооруженных сил США, то тем самым он подписал Мюнхенский сговор-2014. В переводе с дипломатического языка на обычный эти слова Обамы означают: "Забирай Крым". После этого разговора в ночь с 6 на 7 марта процесс захвата Крыма и де-факто его аннексии существенно ускорился.

- Под меморандумом гарантирования территориальной целостности Украины были подписи США и Великобритании. Это разве не сигнал всему миру, что можно развивать ядерное оружие, потому что гарантии Америки ничего не стоят?

- Совершенно ясно, что сейчас до сотни государств серьезно задумаются о том, в какие сроки им немедленно нужно создать ядерное оружие в качестве неизбежного средства, которое только и может гарантировать территориальную целостность этих государств. Поскольку гарантии ни Великобритании, ни США не стоят той бумаги, на которой они написаны. Украина в данном случае является ярким примером, на который смотрят все.

- Так Украине тоже стоит восстановить ядерный потенциал?

- Это же договор, в котором с одной стороны есть Украина, взявшая обязательство отказаться от ядерного оружия, а есть гаранты, которые не обеспечили этого. С точки зрения международного права видно, что этот договор перестал иметь какие-либо правовые последствия. И теперь уже дело Украины, придерживаться этого документа или делать из этого какие-то выводы.

- Вы прямо агитируете за восстановление ядерного потенциала Украины?

- Это никакая не агитация. Это просто естественное логическое следствие из того, что этот документ перестал существовать.

- А до этого вы выступали в Киево-Могилянской академии и прямо призывали: "Если Украина рассчитывает на военную помощь США, то она должна начать воевать".

- Вы искажаете мою позицию. Если страна действительно хочет защитить свою независимость и территориальную целостность, то нет другого способа это сделать, кроме как сопротивляться агрессору. Сопротивление может иметь разные виды. Если страна не сопротивляется, а надеется на других дядей, то такая страна совершают глубокую историческую ошибку. Не было в истории случаев того, чтобы другие страны стали бы защищать жертву агрессии, если сама жертва агрессии не сопротивляется. Таких случаев нет.

- А как сопротивляться?

- У нас есть как минимум два исторических примера. Чехословакия в 1938 году пошла на принятие условий Мюнхенского договора, согласно которому четыре страны – Великобритания, Франция, Германия и Италия – гарантировали новые границы Чехословакии.

Результат мы хорошо знаем. Вначале забрали Судетскую область, а затем через полгода германские войска вошли в Прагу - в историческую столицу тысячелетнего германского рейха - и на месте независимой Чехословакии образовался протекторат Богемии и Моравии. А Словакия провозгласила свою независимость. Это первый вариант - когда жертва агрессии не сопротивляется.

Есть другой вариант из той же эпохи. 30 ноября 1939 года советские войска перешли советско-финскую границу. И хотя соотношение сил между агрессором и жертвой агрессии было несопоставимым – 200 миллионов против 3 миллионов - Финляндии сопротивлялась, в результате чего потеряла часть территории. Тем не менее, отстояла свою независимость, государственный суверенитет.

Аналогичная история произошла 6 лет назад во время российской агрессии против Грузии. Это было тяжелое испытание. Грузинские власти решили сопротивляться. Да, они потеряли территорию – Южную Осетию и Абхазию. 20% грузинской территории оккупировано российскими войсками. Но Грузия сохранила независимость и государственный суверенитет.

- То есть, если проводить аналогии, у нас есть два пути: либо мы сейчас сопротивляемся, теряем Крым, но сохраняем стальную часть страны - либо мы не боремся и Украина может перестать существовать как страна?

- Сопротивление носит самый разнообразный характер. Но с момента начала оккупации Крыма ни одна из возможных мер не была предпринята. И не видно, чтобы украинские власти собирались идти по этому пути. Украины имеет выбор — или пойти по пути Чехословакии, или по пути Финляндии и Грузии...

- Потеряв жизни своих сограждан?

- ...да, и жизни своих сограждан. Это та же ситуация, что и с Майданом. Майдан стоял два месяца, были нападения на "майдановцев", которые привели к гибели. Но западные страны не оказали никакой реальной помощи. Их санкции против режима Януковича начались только тогда, когда погибли люди и народ Украины доказал, что он сопротивляется.

Это - закон мировой жизни, закон дипломатии. Никто не помогает жертве агрессии - внешней или внутренней - если сама жертва не сопротивляется. А что касается жертв, то если вы думаете, что не было потерь у Чехословакии, то вы глубоко ошибаетесь. Карательные операции против чехословацкого населения, оказавшегося под контролем германских войск, проводились в течение всего времени оккупации протектората Богемии и Моравии. Поэтому потери и человеческие, и территориальные неизбежны в обоих случаях. Вопрос заключается не в том, терять ли население, а в том, выбирает ли украинское общество сопротивление - или сдачу территории.



- Но ведь и логику нынешней власти можно понять. Они думаю так: "Мы видели Грузию, которая воевала и потеряла своих сограждан, а оккупация все равно произошла. Поэтому мы не будем воевать. Пусть будет оккупация, но мы хотя бы сохраним жизни людей. А нас, Турчинова, Яценюка и других потом не будут обвинять за то, что мы отправили украинских сыновей на смерть". Плюс они рассчитывают, что Запад не позволит двигаться русским войскам в глубь материка.

- Возможно, такой расчет и есть. Но он не подтверждается историческим опытом. И я никогда не говорил, что необходимо открывать огонь.

- Но как тогда сопротивляться? Взрывать газопроводы, перекачивающий газ из России в Европу, как предлагают некоторые радикалы?

- Ну, это вы у радикалов спросите. Первое, что необходимо было делать - это проводить всеобщую мобилизацию. Необходимо было сразу же перекрывать сухопутную украинско-российскую границу, чтобы не допустить притока так называемых "путинских туристов". Если бы это было сделано, не погибли бы люди в Донецке и в Харькове.

Когда произошел захват здания Верховной Рады в Симферополе, первой же реакцией должен был быть подъем по боевой тревоге всех украинских воинских частей, расположенных в Крыму. Естественно, воинские части выходят из казарм, берут под контроль основные инфраструктурные объекты - аэродромы, железнодорожные станции, порты, паромные переправы, перешеек, важнейшие административные здания, узлы связи. По периметру административной границы Севастополя устанавливаются блокпосты украинских вооруженных сил, и они проверяют, кто выезжает из Севастополя и куда направляется. Это делается сразу и немедленно.

- Что делать сегодня?

- Прежде всего, нужно иметь власть, для которой независимость и территориальная целостность Украины не являются пустыми звуками. Если этого нет, тогда все остальные вопросы бессмысленно решать.

- Как вы видите роль татар во всей этой истории? Может Крым стать Чечней?

- Пока Крым превращается в некое подобие Абхазии или Южной Осетии, в военный плацдарм. Что касается татар, я думаю, выражаясь научным языком, на Крымском полуострове пройдут существенные изменения этнического состава. Это абсолютно неизбежно. Посмотрите опыт Абхазии - этнические чистки, ликвидация греков, болгар, эстонцев, радикальное сокращение других этнических групп. В Южной Осетии этнические анклавы Большой Лиахви и Малой Лиахви, населенные грузинами, перестали существовать как класс. И господин Кокойты торжественно заявил: "Мы там вычистили
все".

Какую форму приобретет это изменение этнического состава населения Крымского полуострова, я сказать не могу. Но ясно, что для обеспечения работоспособности новой крупной военной базы в Крыму не нужны два миллиона жителей. Также как не нужны те, кто уже неоднократно заявлял о своей нелояльности новой власти на полуострове. Прежде всего, это крымские татары.

- Но это же имеет обратную сторону. Татары получили свои земли совсем недавно, они будут сопротивляться, могут начаться теракты. Неужели будет так просто вытеснить их с этой земли?

- Давайте я вам напомню. По отношению к крымским татарам проводилось как минимум три геноцида: в конце 18 века, после аннексии Крымского ханства Российской империей; второй геноцид был проведен после завершения Крымской войны. И, наконец, третий геноцид был осуществлен 18 мая 1944 года, когда крымско-татарский народ был депортирован из Крыма в Казахстан и Среднюю Азию.

Боюсь, что крымско-татарский народ оказался брошенным. Сегодня они в состоянии заложников. Я не хочу предсказывать, что там произойдет. Но на территории России есть некоторые районы, по отношению к которым российская армия и спецслужбы в течение целого ряда лет занималось решением, как вы говорите, "террористической угрозы".

- В случае присоединения Крыма к России, сможет ли Москва быстро восстановить
электрификацию, водоснабжение, которые сейчас обеспечиваются с материковой части Украины?

- Для начала я бы хотел обратить внимание, что канал Днепр-Крым снабжает водой, прежде всего, степной, равнинный Крым, где основными этническими группами являются украинцы и крымские татары. Поэтому любые перебои с водоснабжением приведут лишь к сокращению тех этнических групп, которые будут нелояльны к новому режиму. А вопрос электрификация решается поставками электричества из соседнего Краснодарского края.

- Может ли оккупация Крыма, война против Украины и Майдан привести к волнениям и свержение действующего режима в России?

- Давайте говорить профессионально. Вы не понимаете природы политического режима в России. Это действительно очень родственный режим господина Януковича, но по степени жесткости они совершенно несопоставимы. Путинский режим в классификации политических режимов он называется "жесткий авторитарный политический режим". К примеру, режим Башара Асада в Сирии тоже является жестким авторитарным. И мы знаем, что там уже в течение трех лет идет гражданская война. В стране погибло более 110 или 120 тысяч человек, и режим пока еще не ушел.

- Может ли Крым после ухода Путинского режима вернуться в состав Украины?

- Я уже не первый раз это слышу, что Крым или Юго-Восток останутся в составе Украины благодаря действиям США, гарантов Будапештского меморандума, событий в России и так далее. Я вам точно гарантирую: если вы надеетесь только на это, Крым никогда не вернется в Украину. Не только Крым не вернется в Украину, Украина не сможет отстоять свою независимость.

- Можно ли из ваших слов сделать вывод, что единственный способ диалога с Путиным - это язык оружия?

- А вы можете привести другие примеры, которые бы доказывали, что с помощью заявлений, выражения озабоченности и таких страшных вещей, как "мы не поедем на саммит восьмерки в Сочи" можно уговорить танки или системы противовоздушной обороны С-300 уехать из Крыма? Вы когда-нибудь видели такие примеры?

- Но ведь санкции в конце-концов подкосили режим Виктора Януковича: от него начали отрекаться его же соратники. Почему это же не может случиться с Путиным?

- Мне кажется, главной причиной победы революции в Украине был Майдан и сопротивление украинцев. Никакие другие заявления Запада, никакие печеньки, раздаваемые разнообразными дипломатами, не сыграли соответствующей роли.

Только сопротивление украинцев, только их решимость, когда они сказали, что "мы отсюда не уйдем до тех пор, пока не уйдет Янукович" - это тот ясный пример, который был продемонстрирован у вас на глазах, на глазах украинской власти.

Еще раз говорю - это ваше дело, а не мое, что делать в нынешнем случае. Те решения, которые были приняты, а точнее не были приняты в течение последних 18 дней, показывают совершенно однозначно, что нынешние украинские власти выбрали вариант несопротивления. Ну что ж, это выбор законных властей Украины. Но мы со своей стороны обязаны сказать, к чему приведет выбор этого варианта. И призываем не питать иллюзии, что с помощью заявлений или даже санкций российские войска покинут территорию Крыма. Нет, этого не произойдет.
©

Екс-радник Путіна Андрій Ілларіонов: Путін вважає, що частина України має належати Росії

Сергій Лещенко
10 жовтня 2013


Российский эксперт Андрей Илларионов, советник Владимира Путина с 2000 по 2005 годы, в свое время наделал много шума своим уходом с должности.

"…Он заявил, что больше не может свободно выражать свое мнение, а в России за шесть лет президентства Владимира Путина произошла смена политического режима. "Одно дело - работать в частично свободной стране, какой Россия была шесть лет назад, другое дело - когда страна перестала быть политически свободной", - подчеркнул Илларионов". Так гуглится история его отставки, произошедшая в конце декабря 2005 года.

Илларионов был не просто советником Путина, а российским "шерпой" на встречах "большой восьмерки". Именно он в течение четырех с половиной лет от имени Кремля участвовал в подготовке самого высокопоставленного саммита в мире.

Сегодня Илларионов обосновался в Вашингтоне как старший исследователь в институте Cato, отстаивающем принципы либерализма на планете.

Во время разговора с "Украинской правдой" Илларионов делает два отступления: "Я стараюсь не комментировать личные качества людей, с которыми работал. И не раскрывать информацию, которая стала мне известна в ходе моей работы. Все, что я буду говорить, базируется на публичной информации, доступной всем желающим и никоим образом не связанной с инсайдерской информацией".

Один из интересных эпизодов этого интервью - воспоминания Илларионова о встрече Путина и Кучмы в российском аэропорту, которая состоялась в разгар Оранжевой революции. Уже после выхода этой публикации Илларионов отбросил предположения, что разговор президентов был конфиденциальным - по его словам, он транслировался на российском телевидении. "Никакой информации, подпадающей под категорию государственных секретов, в этом интервью, как и в других моих публикациях и выступлениях, не содержится", - еще раз уточнил российский собеседник.

- Господин Илларионов, по вашему мнению, что движет Владимиром Путиным в отношениях с Украиной?

- Отношение российского руководства к Украине базируется на том представлении, о котором Владимир Путин сказал несколько лет назад. Внешне это выглядело как случайная оговорка, а на самом деле, конечно, это был сознательный поступок. Он заявил, что Украина не имеет длительной истории собственной государственности, и значительная часть украинской территории на самом деле является российскими территориями, которые достались Украине необоснованно. "Половина Украины – это Россия", что-то типа того...

Частично им признается независимость государства Украина, но внутреннее ощущение большой исторической несправедливости, вызванной тем, что, по крайней мере, часть территории Украины должна была бы принадлежать России, незримо присутствует.

И если невозможно взять реванш политическим образом, то тогда наступает время для действий экономического характера.



- Сколько места занимает Украина в построении Путиным своего видения мира?

- Фраза, которую Владимир Путин повторил вслед за Егором Гайдаром, отражает империалистическое видение части российской элиты: "Распад Советского Союза – это величайшая геополитическая катастрофа ХХ века".

Поэтому отношение как к этому событию, так и к тем государствам, которые образовались на территории бывшего СССР, является соответствующим. Это инстинктивное, почти неосознанное желание восстановить, реконструировать некое подобие Советского Союза.

Это не означает желания восстановить Советский Союз в том виде, в каком он был по состоянию на 1991 год. Эти люди прекрасно понимают, что восстановить СССР в прежнем виде невозможно. Но какой именно новый Союз они хотят получить, они еще сами до конца не знают. Они хотят восстановления влияния, контролирующего центра, использования этого влияния для своего существования и доминирования.

В их видении мир состоит из разнообразных военно-политико-экономических блоков – явных или неявных. Советский Союз явно был таким блоком.



- В "их" видении мира – это в ФСБ?

- Я бы сказал: для людей, кто принимает большую часть политических решений сегодня в Москве. Они говорят: "Вот, смотрите, какие центры силы есть на карте сегодняшнего мира? Есть Соединенные Штаты Америки. И есть целый ряд других стран, руководство которых выполняет пожелания, поручения, приказы, установки Вашингтона.

Есть Европейский Союз. Есть группа государств-членов ЕС, а также группа других государств, которые тяготеют к ЕС и которые выполняют поручения Брюсселя. Сам Брюссель в какой-то степени также оказывается под воздействием Вашингтона.

Есть Китай, и кто-то следует в фарватере Китая.

И есть Россия, какая представляет самостоятельный центр силы, и чьи пожелания, поручения, установки должны выполнять некоторые другие страны. Как это говорится на соответсвующем слэнге, принадлежащие к сфере российских геополитических интересов".

Правда, надо отдать должное Путину, в начале президентства он искренне хотел союза с Западом.



- Это было, когда вы работали советником Путина?

- Да. Но надо сказать, что это было не в силу того, что я там работал. Это было личное убеждение самого Путина – что для России самое безопасное и комфортное положение – это членство в западном союзе. Путин несколько раз говорил, что хочет видеть Россию членом НАТО. Причем это делал не только частным образом, но и публично.



- Подождите, разве такое было сказано публично?

- Конечно. В течение полутора лет это была официальная позиция России. Что касается членства в ЕС, то эти разговоры шли, но непублично, лишь в переговорах с европейскими деятелями.

Правда, достаточно быстро выяснилось, что, с одной стороны, требования Евросоюза слишком сложны для тогдашней России. И потому членство в Евросоюзе России в обозримом будущем не грозит. С другой стороны, представители Евросоюза довольно резко заявили, что они никоим образом не видят Россию в качестве кандидата в члены ЕС, поскольку Россия является "слишком большим медведем", способным радикально изменить баланс сил в Евросоюзе, тем самым просто развалит его своим весом.

Поэтому в течение заметного времени попытка влиться в западные структуры предпринималась прежде всего через НАТО. Заявления об этом были публичными и неоднократными. К тому же членство в НАТО тогда казалось гораздо более реалистичным, чем членство в Евросоюзе.

Во многом поэтому Путин оказался первым человеком, позвонившим Бушу после терактов 11 сентября. Он оказал очень серьезную помощь США в деле предоставления разведданных, сотрудничества спецслужб, операций в Афганистане. Однако американская администрация в лице того же Буша заявила, что российское членство в НАТО нереалистично.

Это был очень болезненный удар и для Путина и для всей российской администрации. Следующим шагом по разрушению союзнического отношения к Западу стала, конечно, кампания по подготовке интервенции в Афганистан, а потом и в Ирак. Действия западной коалиции в Афганистане были полностью поддержаны Путиным – его оккупация американскими войсками в то же время решала массу проблем для России в Центральной Азии.

Совсем другое дело – Ирак. Он воспринимался относящимся к бывшей сфере советского влияния, которая была "законнно" унаследована Россией. Поэтому вторжение США в Ирак было воспринято с этой точки зрения как грубое нарушение "законных прав российской собственности", как неспровоцированное "вторжение США в наш российский огород".

В путинском увлечении США и НАТО весна 2003 года оказалась переломной. Тогда Путин заключил временный союз со Шредером и Шираком. Первоначальная реакция американцев на этот союз по отношению к России и Путину была весьма сдержанной. Стратегия США была сформулирована в известной фразе Кондолизы Райс: "Францию наказать, Германию игнорировать, Россию простить".


- Это была реальная фраза?

- Да. Это действительная инструкция по осуществлении стратегии внешней политики США, которая реализовывалась. В ее рамках в июне 2003 года Буш уехал со второй половины саммита "восьмерки" во французском Эвиане, отправившись к американским войскам в Ирак и нанеся тем самым серьезное дипломатическое оскорбление хозяину встречи Шираку. Случай этот абсолютно беспрецедентен в истории семерочных-восьмерочных саммитов.

С Германией у США было некоторое охлаждение, а с Россией продуктивные отношения продолжались. Вообще полтора года между сентябрем 2001 и мартом 2003 года – это был настоящий "медовый месяц" в отношениях между Путиным и Бушем, между российской и американской администрациями.



"ОРАНЖЕВАЯ РЕВОЛЮЦИЯ" ШОКИРОВАЛА ПУТИНА

- Чем стала "оранжевая революция" для Путина?

- Несколько событий привели к радикальному перевороту в мировоззрении и в действиях Владимира Путина на международной арене. Первое – это отказ Евросоюза в потенциальном российском членстве. Второе – это отказ НАТО в потенциальном российском членстве. Третье – жесткая размолвка между Путиным и Бушем по поводу Ирака. А дальше случились грузинская "революция роз" и "оранжевая революция" в Украине. Оба эти события были восприняты Путиным в качестве подрывных действий Запада против России.


- То есть, он до сих пор верит, что это была технология?

- Да, естественно...


- А вы как считаете?

- ...Тем более, что некоторые из западных представителей так откровенно и говорили, будто бы они помогали делать Оранжевую революцию. Например, Майкл Макфол (стенфордский профессор, ныне посол США в Москве) неоднократно рассказывал, как он помогал с финансированием оппозиции в Украине. Он говорил: "Да, действительно, мы помогали, но это смешные деньги, это ничтожно мало по сравнению с теми деньгами, которые Россия давала".


- Если не изменяет память, то Макфол все же говорил, что США поддерживали институты гражданского общества в Украине, а не оппозицию.

- То, что для вас воспринимается как "институты гражданского общества", для Путина и для имперски мыслящих граждан в Кремле означало "поддержка оранжевой революции".

Если бы "оранжевая революция" прошла сама по себе, то, возможно, она не произвела бы такого впечатления на Путина. Но ей предшествовало немало других событий. И за ней последовали другие события.

Во-вторых, Путин довольно серьезно инвестировал в Януковича в 2004 году. Было направлено немало российских специалистов, политологов, очень много денег было потрачено. Сам Путин в 2004 году поставил личный рекорд по полетам в Украину, Медведчук постоянно советовался с Медведевым.

Поэтому когда "оранжевая революция" все-таки случилась, она шокировала Путина. Более того, в ключевой момент после первого тура выборов Кучма прилетел в Москву на переговоры с Путиным. Встреча была в аэропорту, они поговорили там полчаса. Путин уговаривал Кучму использовать силу против демонстрантов, а Кучма, упорно глядя в потолок и тщательно рассматривая шнурки на своих ботинках, постоянно говорил: "Владимир Владимирович, вы не понимаете – Украина стала другой". Путин ему в недоумении: "Подождите, мы же с вами договаривались!...". А Кучма повторяет: "Украина стала другой". В конце концов Кучма так и не уступил путинскому давлению и не согласился на использование силы.


- Но он предложил Януковичу отдать такой приказ самостоятельно, насколько нам известно в Украине.

- В тот момент реальные политические полномочия были у Кучмы. И Кучма сделал свой выбор – он хотел остаток своих дней прожить в Украине, а не на какой-нибудь подмосковной даче. "Измена Кучмы" произвела мощнейший психологический удар по Путину, в результате чего он изменил свое отношение и к Украине, и к Западу, и к миру.



- Вам понятно, какая роль Медведчука во всех этих событиях?

- Насколько можно понять, Медведчук был доверенным лицом Кучмы, а Медведев был доверенным лицом Путина. И тогда, когда это было возможно, все основные переговоры по "украинскому проекту" вели как раз Медведев с Медведчуком.



- С точки зрения вас как ученого чем была "оранжевая революция" и какая оценка вами этого явления?

- В этом явлении есть разные уровни. Один уровень – это просто фальсификации в первом туре президентских выборов осенью 2004 г. Другой – это отражение реальных мировоззренческих различий в Украине между ее Западом и ее Востоком. Во многом география предопределяла поведение политических группировок. Тогда, в 2004 году, победу с небольшим перевесом одержал Запад. Пять лет спустя Восток взял реванш.


- Но вы как исследователь могли оценить "оранжевую революцию"?

- Для историка важны факты, а их интерпретация зависит уже от политических целей и моральных критериев автора. Что тут сказать? Я не живу в Украине. На мой взгляд, это вещь интересная, хорошая, полезная. Самое главное, что удалось сделать за годы президентства Ющенко – заметно катализировать процесс выработки украинской идентичности.



- Было ли ошибкой Путина так безоговорочно ставить на Януковича и не страховать риски через Ющенко?

- Понимаете, это политика. Например, сейчас Путин ставит на Асада. Вот уже два года весь мир говорит о том, что Асад – это тиран, деспот, убийца, человек, который отравил газами тысячи своих сограждан. И что, это изменило позицию Путина? Нет.

Кстати, тогда, когда Янукович выборы проиграл, политическая ставка на него в 2004 году не помешала Путину развить энергичные отношения с госпожой Тимошенко.



ПУТИН НЕ ПРОСТИЛ СААКАШВИЛИ СОПРОТИВЛЕНИЯ

- Грузинская война – это была больше ошибка Саакашвили или Путина?

- Во-первых, это была российско-грузинская война. Во-вторых, Саакашвили не сделал ни одной ошибки.

Активную фазу войны начали Владимир Путин и Дмитрий Медведев, отдав 4 августа 2008 года приказ о вторжении российских войск в Грузию. Это произошло за 3 дня до того, когда Саакашвили смог в 14 часов 30 минут 7 августа сделать свой первый ответный шаг, проведя Совет безопасности и начав вывод грузинских войск из казарм.

Движение основных частей российских войск к государственной российско-грузинской границе началось рано утром 5 августа. Передовые отряды российских войск, так называемые батальонно-тактические группы Казаченко и Гостева, вошли на территорию Грузии во время маневров Кавказ-2008 еще в конце июля – начале августа. А передовые отряды спецназа были заброшены еще в июле. Именно 10-я Краснодарская бригада спецназа сыграла ключевую роль в провокации под названием "убийство десяти российских миротворцев в Цхинвали".



- Какой смысл Путину был развязывать эту войну в Грузии?

- Задача заключалась в том, чтобы признать независимость Абхазии и Южной Осетии. Путин этого особенно не скрывал, он говорил об этом и публично, он говорил об этом Саакашвили: "Вообще, ты не волнуйся. Запад признает независимость Косово, а я признаю независимость Абхазии и Южной Осетии. Это вообще не твои проблемы. Это вообще разборки больших дядей – нас и американцев. Ты в это не вмешивайся. Будешь дружить со мной – значит, что-то можешь получить, не будешь дружить – ничего не получишь".

Саакашвили сделал то, чего ему не могут простить ни Путин, ни Медведев: он стал сопротивляться. Причем сопротивление оказалось достаточно эффективным и энергичным – и с военной точки зрения, и с точки зрения развертывания международной кампании. И поэтому, хотя в конце концов Путин получил то, что и хотел получить поначалу, но он получил это по гораздо более высокой цене, чем предполагал.

Более того, самое главное, – грузины смогли практически полностью вывести население грузинских анклавов севернее Цхинвали. Саакашвили спас жизни 12 тысяч жителей грузинских деревень, с которыми югоосетины публично обещали поступить также, как абхазы поступили с 10 тысячами грузин в 1992-93 годах, осуществив геноцид грузинского населения Абхазии.

С военной точки зрения операция в Южной Осетии для Грузии оказалась проигрышной (но она и не могла быть выигрына). С точки же зрения политической это была блестящая операция. Во-первых, она спасла людей, и это самое главное. Во-вторых, она сделала для всего мира понятным то, что до этого Саакашвили никак не удавалось объяснить западным партнерам, – то, что конфликты в Абхазии и Южной Осетии – это не столько внутригрузинские проблемы, сколько результат российского вмешательства, и что обе территории оккупированы российскими войсками.



- А почему грузины так не простили Саакашвили?

- Я бы так не сказал. Многие грузины понимают, что произошло. Есть, конечно, и те, кто не понимает. Но это зависит от их уровня образования, от характера их политических предпочтений.

Некоторые люди действительно не понимают того, что произошло, они говорят: "Из-за Саакашвили мы потеряли территории". А, что, эти территории у них были? Это же нелепо. И потом, что, они взаправду собирались воевать с Россией? Грузия с Россией может воевать на равных? Это же смешно!



- Вы дружите с Саакашвили?

- С руководителем государства невозможно дружить. Ни с кем. Невозможно дружить с Путиным, невозможно дружить с Саакашвили, невозможно дружить с Бушем. Если ты не знаком с ними с детства. Во взрослом состоянии такие дружбы не возникают.



- А как вы назовете свои с ним отношения?

- Должен сказать, что Саакашвили – уникальный руководитель на постсоветском пространстве, смогший столько сделать за такой короткий период времени.



- А почему Ющенко не смог?

- Если говорить аналитически, то есть несколько составных элементов успеха. Первое – это собственное видение настоящего и будущего страны. Во-вторых, это собственный характер. Третье – это наличие команды и формирование команды. Четвертое – постоянная работа по всем этим трем направлениям.



ПУТИН УМРЕТ НА ПОСТУ РУКОВОДИТЕЛЯ РОССИИ

- Что лучше для пост-советских стран – парламентская или президентская республика?

- Как экономист я делал исследование о том, какие политические институты обеспечивают более высокие темпы экономического роста. Сравнивал президентскую форму правления с парламентской. Так вот, парламентская форма правления в послевоенные (после Второй мировой войны) годы обеспечивает темпы экономического роста примерно вдвое более высокие, чем президентская форма правления.



- Какое будущее ждет Путина?

- Личное или политическое?



- И то, и то. Он изберется на четвертый срок?

- Он умрет на посту руководителя России. Мы не знаем того, произойдет это от естественных причин или же насильственных, но для меня нет никаких сомнений, что он расстанется с этим постом только в силу физической смерти.



- То есть, если он в хорошей форме, то он пойдет на шестой, седьмой срок?

- Там может быть не только шестой или седьмой срок. Может быть, Россия изменит свое официальное название, объединившись с Южной Осетией, тогда появится новое государство, с новой конституцией, и тогда по новой конституции он сможет избираться заново – "на два срока подряд". Но то, что у него не осталось уже шансов уйти мирным способом на пенсию, – это факт.



- Если бы вы вдруг оказались советником Януковича, вы бы ему посоветовали договор об ассоциации с Евросоюзом - или Таможенный союз с Россией?

- Я бы не оказался советником Януковича. Виктор Федорович как-то обращался ко мне с вопросами и предложениями. Я отказался.



- Будет ли ошибочным выбор Украины в пользу Европейского Союза?

- Евросоюз имеет серьезные достоинства и большие недостатки. Выбор европейского пути – это выбор только самих украинцев. Убежать от России, конечно, можно. И большинство украинской элиты склонно именно к этому. С политической точки зрения, наверное, это правильно. Тем не менее, надо понимать, что в экономическом плане Европа, конечно, слишком медленно растущий, практически не растущий регион. И участие Украины в таможенных группировках с ЕС приведет к более медленным темпам экономического роста в Украине. К сожалению, с этим надо считаться.



- Как будет выглядеть политическая карта мира в 2030 году?

- Надеюсь, так же, как она выглядит сейчас. А вот экономическая карта будет выглядеть точно по-другому. Китай будет экономической державой №1. Возможно, Индия приблизится к позиции №2. Вообще мир, в котором Китай является крупнейшей экономической, финансовой, возможно, наиболее влиятельной политической и военной державой мира, – это мир, которого никогда не было, мир, в котором никто никогда не жил.

Человечество прожило последние 3-4 столетия в интегрированном мире с лидерством европейских стран и их офф-шутов. Именно европейцы совершили большую часть Великих географических открытий, именно они интегрировали мировой рынок, мировую экономику и мировую политику. Все это происходило под руководством европейских стран и США, развитых христианских стран мира.

А что будет, когда мировым государством №1 станет нехристианская авторитарная страна, не являющаяся политической демократией, будущее поведение которой на мировой арене, по большому счету, еще не известно?



- Американский исследователь Ларри Даймонд прогнозирует, что уже через 15 лет в Китае коммунисты потеряют монополию на власть.

- Я бы не торопился с такими прогнозами. Даже утрата коммунистами монополии на власть, как это мы видим на примере России, Азербайджана, Казахстана и многих других стран, не делает страны демократическими и правовыми. Как известно, господин Путин не является коммунистом.



- А появление среднего класса может ускорить демократизацию Китая, как предполагает тот же Френсис Фукуяма?

- В России уже есть довольно большой средний класс, определяемый по стандартным критериям. Современное российское общество – это образованное общество. Это общество, которое неплохо представляет, что происходит и внутри страны и за рубежом. Это общество, которое в большинстве своем отвергает коммунизм, но оно пока не отвергает авторитаризм.

Поэтому сам факт наличия среднего класса автоматически не приводит ни к демократии, ни к верховенству права. Это важный тезис, который некоторыми, в том числе и очень известными и популярными, авторами совершенно упускается из виду. Само наличие среднего класса не гарантирует демократии.


- Как помогут изменить мир к лучшему новые медиа, социальные сети?

- Это технологии. Технологии можно использовать для противоположных целей. Так же, как можно было использовать газеты – с одной стороны "Искру" в России, с другой стороны "Фелькишер Беобахтер" в Германии. С помощью кинематографа можно снять "Броненосец Потемкин" Сергея Эйзенштейна и "Олимпию" Лени Рифеншталь. С помощью радио можно призывать на баррикады "оранжевой революции" и проводить геноцид в Руанде.

Точно так же с помощью новых социальных сетей можно призывать людей к демократическим действиям и к погромам. Технологии не несут никакого идеологического содержания. Они не несут в себе морально-этической составляющей, какая является ключевой в определении направления эволюции – как отдельного человека, так и в целом общества.



- Тогда что может сделать мир лучше?

- Мораль и право. Право опирается на мораль и вырастает из морали. Поэтому в конечном счете – мораль. Все главное в социальной эволюции, что было сделано европейской цивилизацией, имеет корни в так называемой христианской морали.

Неслучайно, что идеи и институты свободы во многих других, нехристианских, странах мира не появились самостоятельно, не были там рождены. Они были импортированы туда из христианских стран. Идеи свободы, толерантности, уважения других людей были порождены иудейско-христианско-европейской цивилизацией.

В самой Европе это был очень трудный процесс, прошедший через немалое количество этапов, с серьезными отступлениями, страшными катаклизмами, большой кровью. Но именно эта цивилизация породила идеи и институты свободы. В ряде неевропейских языков нет такого понятия, как "свобода".



- В мире, где Китай будет №1, как эта мораль изменится?

- Пока мы этого не знаем. Пока мы видим, что у китайской цивилизации очень хорошо получается то, что называется экономической свободой. Есть успешные случаи экономического развития стран, населенных китайцами, – это Гонконг, Сингапур, Тайвань. Эти три страны – мировые лидеры по индексу экономической свободе. Что же касается политической, гражданской, личной свободы, то с ней ситуация сложнее.

В последние несколько десятилетий Тайвань стал политически свободной страной, заметные шаги сделаны в Гонконге. Тем не менее и Гонконг, и Сингапур пока остаются в политическом отношении полусвободными странами, материковый Китай остается политически несвободным.

Поэтому пока опыт и политически, и экономически свободного Тайваня является слишком ограниченным, чтобы мы могли быть излишне оптимистичными относительно того, каким может оказаться и большой Китай, и будущий мир во главе с таким Китаем.
©

April 24, 2014

Scrum (software development)


From Wikipedia, the free encyclopedia

Scrum is an iterative and incremental agile software development framework for managing software projects and product or application development. It defines "a flexible, holistic product development strategy where a development team works as a unit to reach a common goal". It challenges assumptions of the "traditional, sequential approach" to product development. Scrum enables teams to self-organize by encouraging physical co-location or close online collaboration of all team members and daily face to face communication among all team members and disciplines in the project. A key principle of Scrum is its recognition that during a project the customers can change their minds about what they want and need (often called requirements churn), and that unpredicted challenges cannot be easily addressed in a traditional predictive or planned manner. As such, Scrum adopts an empirical approach—accepting that the problem cannot be fully understood or defined, focusing instead on maximizing the team's ability to deliver quickly and respond to emerging requirements.

History

In rugby football, a scrum refers to the manner of restarting the game after a minor infraction.
Scrum was first defined as "a flexible, holistic product development strategy where a development team works as a unit to reach a common goal" as opposed to a "traditional, sequential approach" in 1986 by Hirotaka Takeuchi and Ikujiro Nonaka in the "New New Product Development Game".[1] Takeuchi and Nonaka later argued in "The Knowledge Creating Company"[2] that it is a form of "organizational knowledge creation, [...] especially good at bringing about innovation continuously, incrementally and spirally".
The authors described a new approach to commercial product development that would increase speed and flexibility, based on case studies from manufacturing firms in the automotive, photocopier and printer industries.[3] They called this the holistic or rugby approach, as the whole process is performed by one cross-functional team across multiple overlapping phases, where the team "tries to go the distance as a unit, passing the ball back and forth".[3]
In the early 1990s, Ken Schwaber used what would become Scrum at his company, Advanced Development Methods, and Jeff Sutherland, with John Scumniotales and Jeff McKenna, developed a similar approach at Easel Corporation, and were the first to refer to it using the single word Scrum.[4] In 1995, Sutherland and Schwaber jointly presented a paper describing the Scrum methodology at the Business Object Design and Implementation Workshop held as part of Object-Oriented Programming, Systems, Languages & Applications '95 (OOPSLA '95) in Austin, Texas, its first public presentation.[5] Schwaber and Sutherland collaborated during the following years to merge the above writings, their experiences, and industry best practices into what is now known as Scrum.
In 2001, Schwaber worked with Mike Beedle to describe the method in the book Agile Software Development with Scrum.[6] Its approach to planning and managing projects is to bring decision-making authority to the level of operation properties and certainties.[7] Although the word is not an acronym, some companies implementing the process have been known to spell it with capital letters as SCRUM. This may be due to one of Ken Schwaber's early papers, which capitalized SCRUM in the title.[7]
Later, Schwaber with others founded the Scrum Alliance and created the Certified Scrum Master programs and its derivatives. Ken left the Scrum Alliance in the fall of 2009, and founded Scrum.org to further improve the quality and effectiveness of Scrum.

Roles

There are three core roles[8] and a range of ancillary roles. Core roles are often referred to as pigs and ancillary roles as chickens (after the story The Chicken and the Pig).
The core roles are those committed to the project in the Scrum process—they are the ones producing the product (objective of the project). They represent the scrum team. Although other roles may be encountered in real projects, Scrum does not define any roles other than those described below.[9]

Product Owner

The Product Owner represents the stakeholders and is the voice of the customer. He or she is accountable for ensuring that the team delivers value to the business. The Product Owner writes (or has the team write) customer-centric items (typically user stories), ranks and prioritizes them, and adds them to the product backlog. Scrum teams should have one Product Owner, and while they may also be a member of the development team, this role should not be combined with that of the Scrum Master. In an enterprise environment, though, the Product Owner is often combined with the role of Project Manager as they have the best visibility regarding the scope of work (products).[citation needed]

Development Team

The Development Team is responsible for delivering potentially shippable increments (PSIs) of product at the end of each Sprint (the Sprint Goal). A Team is made up of 3–9 individuals with cross-functional skills who do the actual work (analyse, design, develop, test, technical communication, document, etc.). The Development Team in Scrum is self-organizing, even though there may be some level of interface with project management offices (PMOs).

Scrum Master

Scrum is facilitated by a Scrum Master, who is accountable for removing impediments to the ability of the team to deliver the product goals and deliverables. The Scrum Master is not a traditional team lead or project manager, but acts as a buffer between the team and any distracting influences. The Scrum Master ensures that the Scrum process is used as intended. The Scrum Master is the enforcer of the rules of Scrum, often chairs key meetings, and challenges the team to improve. The role has also been referred to as a servant-leader to reinforce these dual perspectives.
The Scrum Master differs from a project manager in that the latter may have people management responsibilities unrelated to the role of Scrum Master. The Scrum Master role excludes any such additional people responsibilities. In fact, there is no role of project manager in Scrum at all, because none is needed. The traditional responsibilities of a project manager have been divided up and reassigned among the three Scrum roles, and mostly to the Development Team and the Product Owner, rather than to the Scrum Master. Practicing Scrum with the addition of a project manager indicates a fundamental misunderstanding of Scrum, and typically results in conflicting responsibilities, unclear authority, and sub-optimal results.[10]

Sprint



The Scrum process

A sprint (or iteration) is the basic unit of development in Scrum. The sprint is a "timeboxed" effort; that is, it is restricted to a specific duration.[11] The duration is fixed in advance for each sprint and is normally between one week and one month, although two weeks is typical.[7]
Each sprint is started by a planning meeting, where the tasks for the sprint are identified and an estimated commitment for the sprint goal is made, and ended by a sprint review-and-retrospective meeting,[4] where the progress is reviewed and lessons for the next sprint are identified.
Scrum emphasizes working product at the end of the Sprint that is really "done"; in the case of software, this means a system that is integrated, fully tested, end-user documented, and potentially shippable.[10]

Events

Meetings

Sprint planning meeting

At the beginning of the sprint cycle (every 7–30 days), a "Sprint planning meeting" is held:[11]
  • Select what work is to be done
  • Prepare the Sprint Backlog that details the time it will take to do that work, with the entire team
  • Identify and communicate how much of the work is likely to be done during the current sprint
  • Eight-hour time limit [9]
    • (1st four hours) Entire team: dialog for prioritizing the Product Backlog
    • (2nd four hours) Development Team: hashing out a plan for the Sprint, resulting in the Sprint Backlog

Daily Scrum meeting

A Daily Scrum meeting in the computing room. This choice of location lets the team start on time.
Each day during the sprint, a project team communication meeting occurs. This is called a Daily Scrum (meeting) and has specific guidelines:
  • All members of the development team come prepared with the updates for the meeting.
  • The meeting starts precisely on time even if some development team members are missing.
  • The meeting should happen at the same location and same time every day.
  • The meeting length is set (timeboxed) to 15 minutes.
  • All are welcome, but normally only the core roles speak.
During the meeting, each team member answers three questions:
  • What have you done since yesterday?
  • What are you planning to do today?
  • Any impediments/stumbling blocks? Any impediment/stumbling block identified in this meeting is documented by the Scrum Master and worked towards resolution outside of this meeting. No detailed discussions shall happen in this meeting.

End meetings

At the end of a sprint cycle, two meetings are held: the "Sprint Review Meeting" and the "Sprint Retrospective".
At the Sprint Review Meeting:
  • Review the work that was completed and the planned work that was not completed
  • Present the completed work to the stakeholders (a.k.a. "the demo")
  • Incomplete work cannot be demonstrated
  • Four-hour time limit
At the Sprint Retrospective:
  • All team members reflect on the past sprint
  • Make continuous process improvements
  • Two main questions are asked in the sprint retrospective: What went well during the sprint? What could be improved in the next sprint?
  • Three-hour time limit
  • This meeting is facilitated by the Scrum Master

Extensions

Backlog refinement (grooming)

Backlog refinement is the ongoing process of reviewing product backlog items and checking that they are appropriately prioritised and prepared in a way that makes them clear and executable for teams once they enter sprints via the sprint planning activity. Product backlog items may be broken into multiple smaller ones, acceptance criteria may be clarified, or new preparatory work such as clarification on client needs or technical spikes may be identified.
Backlog refinement is not a core Scrum practice but has been adopted as a way of managing the quality of backlog items entering a sprint.[12]

Scrum of Scrums

The Scrum of Scrums (meeting) is a technique to scale Scrum up to large development groups (over a dozen people), which allows clusters of teams to discuss their work, focusing especially on areas of overlap and integration. Each daily scrum within a sub-team ends by designating one member as an "ambassador" to participate in a daily meeting with ambassadors from other teams, called the Scrum of Scrums. Depending on the context, ambassadors may be technical contributors, or each team’s Scrum Master.[13]
The agenda will be like a Daily Scrum, with the following four questions:[citation needed]
  • What has your team done since we last met?
  • What will your team do before we meet again?
  • Is anything slowing your team down or getting in their way?
  • Are you about to put something in another team's way?
Resolution of impediments is expected to focus on the challenges of coordination between the teams, and may entail agreeing to interfaces between teams, negotiating responsibility boundaries, etc. The Scrum of Scrums will track these working items via a backlog of its own, where each item contributes to improving between-team coordination.[13]
As Jeff Sutherland commented,[13]
Since I originally defined the Scrum of Scrums (Ken Schwaber was at IDX working with me), I can definitively say the Scrum of Scrums is not a "meta Scrum". The Scrum of Scrums as I have used it is responsible for delivering the working software of all teams to the Definition of Done at the end of the Sprint, or for releases during the sprint. PatientKeeper delivered to production four times per Sprint. Ancestry.com delivers to production 220 times per two week sprint. Hubspot delivers live software 100-300 times a day. The Scrum of Scrums Master is held accountable for making this work. So the Scrum of Scrums is an operational delivery mechanism.

Product backlog

The product backlog is an ordered list of requirements that is maintained for a product. It consists of features, bug fixes, non-functional requirements, etc.—whatever needs to be done in order to successfully deliver a viable product. The product backlog items (PBIs) are ordered by the Product Owner based on considerations like risk, business value, dependencies, date needed, etc.
The items added to the backlog are commonly written in story format. The product backlog is what will be delivered, ordered into the sequence in which it should be delivered. It is open and editable by anyone, but the Product Owner is ultimately responsible for ordering the items on the backlog for the Development Team to choose.
The product backlog contains the Product Owner's assessment of business value and the Development Team's assessment of development effort, which are often, but not always, stated in story points using a rounded Fibonacci sequence. These estimates help the Product Owner to gauge the timeline and may influence ordering of backlog items; for example, if the "add spellcheck" and "add table support" features have the same business value, the Product Owner may schedule earlier delivery of the one with the lower development effort (because the ROI (Return on Investment) is higher) or the one with higher development effort (because it is more complex or riskier, and they want to retire that risk earlier).[14]
The product backlog and the business value of each backlog item is the responsibility of the Product Owner. The size (i.e. estimated complexity or effort) of each backlog item is, however, determined by the Development Team, who contributes by sizing items, either in story points or in estimated hours.
There is a common misunderstanding that only user stories are allowed in a Product Backlog. By contrast, Scrum is neutral on requirement techniques. As the Scrum Primer[10] states,
Product Backlog items are articulated in any way that is clear and sustainable. Contrary to popular misunderstanding, the Product Backlog does not contain "user stories"; it simply contains items. Those items can be expressed as user stories, use cases, or any other requirements approach that the group finds useful. But whatever the approach, most items should focus on delivering value to customers.

Sprint backlog



A Scrum task board


The sprint backlog is the list of work the Development Team must address during the next sprint. The list is derived by selecting product backlog items from the top of the product backlog until the Development Team feels it has enough work to fill the sprint. This is done by the Development Team asking "Can we also do this?" and adding product backlog items to the sprint backlog. The Development Team should keep in mind its past performance assessing its capacity for the new sprint, and use this as a guide line of how much "effort" they can complete.
The product backlog items are broken down into tasks by the Development Team. Tasks on the sprint backlog are never assigned; rather, tasks are signed up for by the team members as needed according to the set priority and the Development Team member skills. This promotes self-organization of the Development Team, and developer buy-in.
The sprint backlog is the property of the Development Team, and all included estimates are provided by the Development Team. Often an accompanying task board is used to see and change the state of the tasks of the current sprint, like "to do", "in progress" and "done".
Once a Sprint Backlog is committed, no additional functionality can be added to the Sprint backlog except by the team. Once a Sprint has been delivered, the Product Backlog is analyzed and reprioritized if necessary, and the next set of functionality is selected for the next Sprint.

Increment

The increment (or potentially shippable increment, PSI) is the sum of all the Product Backlog items completed during a sprint and all previous sprints. At the end of a sprint, the Increment must be done according to the Scrum Team's criteria called Definition of Done (DoD). The increment must be in a usable condition regardless of whether the Product Owner decides to actually release it.

Burndown chart


The sprint burndown chart is a publicly displayed chart showing remaining work in the sprint backlog. Updated every day, it gives a simple view of the sprint progress. It also provides quick visualizations for reference.
There are also other types of burndown, for example the release burndown chart that shows the amount of work left to complete the target commitment for a Product Release (normally spanning through multiple iterations) and the alternative release burndown chart,[15] which basically does the same, but clearly shows scope changes to Release Content, by resetting the baseline.
It should not be confused with an earned value chart.

Terminology

The following terms are often used in a Scrum process.
Scrum Team
Product Owner, Scrum Master and Development Team
Product Owner
The person responsible for maintaining the Product Backlog by representing the interests of the stakeholders, and ensuring the value of the work the Development Team does.
Scrum Master
The person responsible for the Scrum process, making sure it is used correctly and maximizing its benefits.
Development Team
A cross-functional group of people responsible for delivering potentially shippable increments of Product at the end of every Sprint.
Sprint burn down chart
Daily progress for a Sprint over the sprint's length.
Release burn down chart
Sprint level progress of completed product backlog items in the Product Backlog.
Product backlog (PBL)
A prioritized list of high-level requirements.
Sprint backlog (SBL)
A prioritized list of tasks to be completed during the sprint.
Sprint
A time period (typically 1–4 weeks) in which development occurs on a set of backlog items that the team has committed to. Also commonly referred to as a Time-box or iteration.
Spike
A time boxed period used to research a concept and/or create a simple prototype. Spikes can either be planned to take place in between sprints or, for larger teams, a spike might be accepted as one of many sprint delivery objectives. Spikes are often introduced before the delivery of large or complex product backlog items in order to secure budget, expand knowledge, and/or produce a proof of concept. The duration and objective(s) of a spike will be agreed between the Product Owner and Delivery Team before the start. Unlike sprint commitments, spikes may or may not deliver tangible, shippable, valuable functionality. For example, the objective of a spike might be to successfully reach a decision on a course of action. The spike is over when the time is up, not necessarily when the objective has been delivered.
Tracer Bullet
The tracer bullet is a spike with the current architecture, current technology set, current set of best practices which results in production quality code. It might just be a very narrow implementation of the functionality but is not throw away code. It is of production quality and the rest of the iterations can build on this code. The name has military origins as ammunition that makes the path of the weapon visible, allowing for corrections. Often these implementations are a 'quick shot' through all layers of an application, such as connecting a single form's input field to the back-end, to prove the layers will connect as expected.[citation needed]
Tasks
Work items added to the sprint backlog at the beginning of a sprint and broken down into hours. Each task should not exceed 12 hours (or two days), but it's common for teams to insist that a task take no more than a day to finish.[citation needed]
Definition of Done (DoD)
The exit-criteria to determine whether a product backlog item is complete. In many cases the DoD requires that all regression tests should be successful. The definition of "done" may vary from one Scrum team to another, but must be consistent within one team.[16]
Velocity
The total effort a team is capable of in a sprint. The number is derived by evaluating the work (typically in user story points) completed from the last sprint's backlog items. The collection of historical velocity data is a guideline for assisting the team in understanding how much work they can do in a future sprint.
Impediment
Anything that prevents a team member from performing work as efficiently as possible.[17]
Sashimi
A term used to describe one or more user stories, indicating that they are thin slices of a product feature or capability.
Abnormal Termination
The Product Owner can cancel a Sprint if necessary.[9] The Product Owner may do so with input from the team, Scrum Master or management. For instance, management may wish to cancel a sprint if external circumstances negate the value of the sprint goal. If a sprint is abnormally terminated, the next step is to conduct a new Sprint planning meeting, where the reason for the termination is reviewed.
ScrumBut
A ScrumBut (or Scrum But) is an exception to the "pure" Scrum methodology, where a team has changed the methodology to adapt it to their own needs.[18][19]

Scrum-ban

Scrum-ban is a software production model based on Scrum and Kanban. Scrum-ban is especially suited for maintenance projects or (system) projects with frequent and unexpected work items or programming errors.[20] In such cases the time-limited sprints of the Scrum model are of no appreciable use, but Scrum's daily meetings and other practices can be applied, depending on the team and the situation at hand. Visualization of the work stages and limitations for simultaneous unfinished work and defects are familiar from the Kanban model. Using these methods, the team's workflow is directed in a way that allows for minimum completion time for each work item or programming error, and on the other hand ensures each team member is constantly employed.[21]
To illustrate each stage of work, teams working in the same space often use post-it notes or a large whiteboard.[22] In the case of decentralized teams, stage-illustration software such as Assembla, ScrumWorks, TargetProcess, Rational Team Concert, OnTime, VersionOne, Kanban Tool or JIRA in combination with Jira Agile[23] can be used to visualize each team's product backlog items, defects and tasks divided into separate phases.
In their simplest, the tasks are categorized into the work stages:
  • Unstarted
  • Ongoing
  • Completed
If desired, though, the teams can add more stages of work (such as "defined", "designed", "tested" or "delivered"). These additional phases can be of assistance if a certain part of the work becomes a bottleneck and the limiting values of the unfinished work cannot be raised. A more specific task division also makes it possible for employees to specialize in a certain phase of work.[24]
There are no set limiting values for unfinished work. Instead, each team has to define them individually by trial and error; a value too small results in workers standing idle for lack of work, whereas values too high tend to accumulate large amounts of unfinished work, which in turn hinders completion times.[25] A rule of thumb worth bearing in mind is that no team member should have more than two simultaneous selected tasks, and that on the other hand not all team members should have two tasks simultaneously.[24]
The major differences between Scrum and Kanban are derived from the fact that, in Scrum, work is divided into sprints that last a certain amount of time, whereas in Kanban the workflow is continuous. This is visible in work stage tables, which in Scrum are emptied after each sprint. In Kanban all tasks are marked on the same table. Scrum focuses on teams with multifaceted know-how, whereas Kanban makes specialized, functional teams possible.[25]
Since Scrum-ban is such a new development model, there is not much reference material. Kanban, on the other hand, has been applied by Microsoft and Corbis.[26]

Tooling

Like other agile methods, Scrum can be implemented through a wide range of tools.
Many companies use universal tools, such as spreadsheets to build and maintain artifacts such as the sprint backlog. There are also open-source and proprietary packages dedicated to management of products under the Scrum process. Other organizations implement Scrum without the use of any tools, and maintain their artifacts in hard-copy forms such as paper, whiteboards, and sticky notes.[27]

Limitations

Hybridization of Scrum is common as Scrum does not cover the whole product development lifecycle; therefore, organizations find the need to add in additional processes to create a more comprehensive implementation. For example, at the start of the project, organizations commonly add process guidance on requirements gathering and prioritization, initial high-level design, and budget and schedule forecasting. However, the Scrum framework does not explicitly allow for extension points of such a kind; consequently, achieving a more comprehensive software life cycle requires extending the framework rather than instantiating it.

Assessments and certifications

There are two organizations that provide Scrum assessments and/or certifications (in order of founding).

Scrum Alliance

Scrum Alliance provides four certifications for Scrum practitioners: CSM (Certified ScrumMaster), CSPO (Certified Scrum Product Owner), CSD (Certified Scrum Developer), and CSP (Certified Scrum Professional). Courses are required for initial certifications of CSM, CSPO, and CSD.
Three more certifications are provided for Scrum trainers or coaches: CST (Certified Scrum Trainer), CSC (Certified Scrum Coach), and REP (Registered Education Provider). CSTs are CSPs who are also qualified Scrum teachers or instructors, while CSCs are CSPs who have helped one or more organizations effectively apply Scrum. REPs are organizations authorized to provide Scrum and Agile-related training and courses leading to the CSD credential.[28]

Scrum.org

Scrum.org provides four families of assessments: free Open Assessments (the Scrum Open and the Developer Open), PSM Assessments (PSM I and PSM II), PSD Assessment (PSD I) and PSPO Assessments (PSPO I and PSPO II). Those who achieve a minimum passing score will receive certification, after taking PSM, PSD, or PSPO assessments.
Scrum.org offers the option of Professional Scrum Master (PSM) I and II and Professional Scrum Developer (PSD I) certifications to the public, based on the perception that certification should be available to all those who possess a particular level of knowledge—not only to those who have taken a class. The Professional Scrum Product Owner (PSPO) assessments currently require a course taking, and will be open to the public once their associated Bodies of Knowledge are formalized.[29]
©